Тайка погрозила лешему пальцем, чтобы тот помолчал.
— Лис, ты мне зубы не заговаривай. Ты почему из Нави сбежал?
— Вот настырная, — вздохнул Кощеевич. — А если я скажу: не твоё дело? Могут у меня быть личные тайны?
— Могут, конечно, — подала плечами Тайка. — Тогда договаривайся не со мной, а с Марой Моревной.
— Но ведьма-хранительница — ты.
— Да. А она — само волшебство Дивнозёрья.
— Пф! И что с того? Я вообще могу в город уехать, если вы тут меня тоже не любите-не привечаете, — надулся Лис.
А до Тайки, кажется, начало доходить.
— Ты сказал «тоже»? Считаешь, тебя в Нави не ценят?
Лис кивнул. Длинные каштановые пряди упали ему на лицо, закрыв глаза. Вся поза выражала страдание.
И Тайка решила сменить тактику. В ответ на её настойчивость Кощеевич юлил и упрямился. А что будет, если ему посочувствовать?
— Бедный, бедный Лис, — она поцокала языком. — Какой негодяй тебя обидел?
— Это всё Май, — раздалось из под чёлки. — Ещё друг называется!
Так. Похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки.
— Вот уж от кого не ожидала! — деланно возмутилась Тайка.
Она не верила, что Май мог предать своего лучшего друга и сюзерена. Особенно после того, как спас тому жизнь. А вот устроить выволочку — это запросто. Потому его Лис в советниках и держал, что Май умел говорить правду в лицо. Даже неприятную.
— Я его предупреждал: не лезь, отстань, сейчас не время! А он — ни в какую, — Лис боролся сам с собой. Было видно, что ему хочется пожаловаться. Но княжичу жаловаться не подобает. Или уже князю? Нет, он же тогда не смог бы покинуть волшебную страну. Дедушка с бабушкой же не могут.
И Тайка не удержалась от укора:
— Кстати, а как там поживает твоя коронация? Помню, что ты не хотел празднования, пока матушку твою не выручим. Но Василиса уже спасена. Пора бы!
— Да катитесь вы со своей коронацией к огнепёскам, — буркнул Лис, отворачиваясь. — Я теперь птица вольная. Зачем свободному музыканту княжеский венец?
Ну всё, надулся. Теперь ни слова от него не добьёшься. Тайка закатила глаза. Как же сложно порой бывало с этими навьими и дивьими — в общем, с волшебным народом. Вроде живут на свете сто лет, а приглядишься получше — дети малые.
Тем временем Гриня отошёл в сторонку и поманил её пальцем. Тайка подошла, и леший зашептал ей на ухо.
— Т-с-с, только чтоб Кощеевич не услышал. Знаю я, в чём загвоздка. Давеча бражка кой-кому язык развязала. Советник ему жаниться велит. Мол, негоже князю неженатому ходить. Времена неспокойные, бессмертие тю-тю. Наследник, в общем, нужон.
— Так это всё из-за свадьбы?
— Тип того. Не хочет он.
— А на ком, кстати?
— Вот чаво не знаю, того не знаю, — леший развёл могучими ручищами. — Но сужу так: коль нет любви, не жанись.
— У князей, говорят, иначе всё устроено, — покачала головой Тайка. — Им в первую очередь о благе страны думать надо. Я историю изучала. У правителей всегда династические браки.
— Диетические? — хохотнул Гриня.
— Ди-на-сти-чес-ки-е. Это когда женишься не на той, кого любишь, а чтобы для страны польза была. Чтобы, например, земли новые к своим присоединить, влияние и власть упрочить.
Леший в задумчивости поскрёб курчавую бороду.
— А непросто быть царём, однако. Я-то думал сидишь себе на троне, радуешься… Я бы вот свою Катерину ни на какое царство не променял!
Лис посмотрел на него с кислой миной и процедил сквозь зубы.
— Меня никто не спрашивал. Родился наследником — надевай ярмо и паши от забора и до упора. Эх, никто меня не понимает…
— Почему же? Дедушка вот тоже знает, каково это, — улыбнулась Тайка.
Ей тоже достался кислый взгляд.
— Я ещё не настолько отчаялся, ведьма, чтобы свои проблемы с дивьим царём обсуждать.
— А я думала, вы помирились.
— Отчасти. Даже если вы пожали друг другу руки, доверие по щелчку пальцев не возникает. Ты не забывай, сколько лет Навь и Дивь меж собой враждовали.
— А на ком тебя Май женить-то хочет? — глаза Грини загорелись любопытством. — На Радмиле али Маржане? Всё хотел спросить, которую из них ты на самом деле любишь?
Лис горько рассмеялся.
— Ну и вопросики у тебя, леший. Да будет тебе известно: у нас в Нави можно нескольких жён брать. Но княгиней станет только одна. И ни Радмила, ни Маржана ею быть не могут. Статус, понимаешь ли, не тот. Одна — дивья, а дивьих у нас не любят. Да и к деткам-полукровкам плохо относятся. Это я по себе знаю. А вторая — вообще мара. Знаешь, как это называется? Мезальянс.