Панова Вера Федоровна
Спутники
Вера Федоровна ПАНОВА
Спутники
Повесть
СОДЕРЖАНИЕ:
Часть первая. Ночь
Глава первая. ДАНИЛОВ
Глава вторая. ЛЕНА
Глава третья. ДОКТОР БЕЛОВ
Глава четвертая. ЮЛИЯ ДМИТРИЕВНА
Часть вторая. Утро
Глава пятая. С ВОСТОКА НА ЗАПАД
Глава шестая. С ЗАПАДА НА ВОСТОК
Глава седьмая. ПИСЬМА
Глава восьмая. ВОСПОМИНАНИЯ
Часть третья. День
Глава девятая. ЮЛИЯ ДМИТРИЕВНА
Глава десятая. ДОКТОР БЕЛОВ
Глава одиннадцатая. ЛЕНА
Глава двенадцатая. ДАНИЛОВ
Глава тринадцатая. КАНУН МИРНОГО ДНЯ
Часть первая
НОЧЬ
Глава первая
ДАНИЛОВ
Не спалось. Данилов встал. Отдернул плотную занавеску и опустил окно. Тяжелая рама бесшумно скользнула вниз. Все в этом поезде было добротное, хорошо пригнанное, долговечное. Приятно взяться за любую вещь.
Ветер влетел в окно. Небо и поля были пепельно-светлые, без красок. Белая ночь. Очень тихо.
Лето в этом году пришло поздно и не было похоже ни на одно другое лето. Днем солнце палило, как на юге, а ночи были холодные. Данилов озяб, стоя у окна. Может быть, он стоял очень долго? Он не знал, долго или нет.
Он надел галифе и сапоги. Эта толстуха в белом сборчатом берете опять поставила ему на ночь ковровые туфли. Прекрасный был бы вид: галифе с дудками до щиколоток и ковровые туфли. Интересно, мужа своего она одела бы так?
Он не сделал ни одной уступки ночному времени. Надел гимнастерку и аккуратно затянул скрипучий холодный ремень. И взял фуражку.
Кто-то должен подавать пример команде, черт бы побрал начальника.
В коридоре штабного вагона пепельно светились широкие окна. Пусто. Тихо, по-ночному сиротливо. Небо и поля плыли назад, светлые, без красок. Спит ли начальник? Данилов отодвинул бесшумную дверь купе, взглянул: начальник спал полураздетый, в брючках, в носках, по-детски поджав короткие ножки. Руки его были сложены ладонями и прижаты к подбородку, как будто начальник молился.
Рядом отворилось купе. Ординатор Супругов вышел в коридор, на нем был синий госпитальный халат и ковровые туфли.
- Вы тоже не спите, Иван Егорыч?
- Нет, я спал.
Он солгал, потому что ему не хотелось ни в чем походить на Супругова. Если Супругов не спит, значит, он, Данилов, должен спать. И наоборот.
- Я уже выспался. А вы?
- Мне, знаете, что-то не спится. Непривычная обстановка, должно быть, действует.
- Почему же непривычная? Едем в поезде, и все.
- Да куда едем? - хихикнул Супругов. Отвратительная у него эта манера - хихикать. Хорошие люди улыбаются или смеются громко.
- К фронту едем, товарищ военврач.
С высоты своего прекрасного роста Данилов рассматривал Супругова. Дрейфишь, дрейфишь, доктор. Это тебе не в кабинете пациентов принимать: "Вздохните глубже. Вздохните еще раз..."
- Можем попасть в переплет, как вы думаете?
- Что же, мы лучше других, что ли? Очень просто можем попасть в переплет.
Супругов поднял робкие глаза. Золотой зуб Данилова блестел в пепельном свете ночи. Супругов сделал строгое лицо.
- Я не понимаю, - заговорил он другим тоном, быстро и раздраженно. Такой поезд пускать на фронт - это вредительство. Фаина говорит, от первого разрыва все окна вылетят.
- Какая Фаина?
- Старшая сестра.
- Ее зовут Фаина? - Забытый запах исходит от этого имени, запах мокрых, тяжелых и нежных женских волос. Фу-ты, нашел что вспоминать. Это было почти четверть века назад. Да, двадцать два года. У старшей сестры волосы стриженые и завитые бараном. Туда же - Фаина.
- Это определенно вредительство, - сказал Супругов и сокрушенно закурил.
- Что вы предлагаете? - Скулы Данилова дрогнули. Если бы Супругов всмотрелся, он увидел бы ярость в его светлых глазах. Но Супругов был занят папиросой, которая почему-то потухла, - должно быть, гильза была рваная.
- Повернете стоп-кран? Пошлете молнию наркому: "Заступитесь за вагоны, их гонят под бомбы"?
Супругов понял, что над ним издеваются. Он ужасно обиделся. В конце концов, он не санитар, он военный врач.
- Я ничего не предлагаю. Но я могу иметь свое мнение. Я так же, как и вы, еду на верную гибель.
- Вы думаете?.. Ну что же, пока мы еще не погибли, я, с вашего разрешения, схожу проверить команду и посты.
Посасывая папиросу, которая опять потухла, Супругов смотрел Данилову вслед. Молодцеватая у комиссара выправка. Супругову стало неловко за свой халат. Он сам виноват, конечно. Не надо набиваться на частные разговоры. С Фаиной, вообще с девушками, еще туда-сюда. Но с комиссаром - ни в коем случае. С таким надо держать ухо востро.
В команде были открыты все окна с правой стороны, и все-таки было душно. Быстро обжили вагончик. У девушек над полками висели зеркальца, куколки и карточки милых. Не завели бы клопов за карточками милых. Придется проследить.
С краю внизу спала Лена Огородникова, смешная маленькая женщина, похожая на мальчишку, который помалкивает, а про себя затевает какое-то озорство. У нее и во сне было такое лицо, словно ее смешили. Зеркальце в форме палитры поблескивало у нее над изголовьем. Мальчишка, значит, тоже смотрится в зеркало. Против Лены, разметав могучие руки, бурно дышала и всхрапывала Ия, - дадут же любящие родители такое имя дочери. Молодцы девушки - все как одна в мужских трикотажных рубашках или майках; в женской сорочке ни одной. Третьего дня он застал Ию спящей с оголенными плечами: растолкал и дал внеочередной наряд. Что за распущенность. Девушка должна быть стыдливой.
Вагоны были готовы к приему раненых. Койки с синими байковыми одеялами щеголевато заправлены. На несмятых подушках - полотенца, сложенные треугольником.
Пахло серой, щелоком, лаком и тем неуловимым, безыменным запахом, который присущ вагонам и вокзалам и не уничтожается ни окраской, ни дезинфекцией.
Эти обыкновенные "жесткие" вагоны предназначались для легкораненых. В каждом дежурил боец. Стоило стукнуть дверью, и навстречу двигалась темная фигура с винтовкой, с огоньком папиросы во рту.
Курить в вагонах запрещено; но Данилов не сделал замечания ни одному дежурному. Человек - не машина. Поезд шел к фронту, как знамя он нес свои красные кресты. Никто в поезде не надеялся, что эти кресты послужат им защитой. Каждый знал, что именно по красным крестам и будет бить враг.