Предводительница служанок критично осмотрела смущающуюся Анну. И что-то сказала. Тут же между ней и Тапаром водрузили ширму. Анна возмутилась: раньше нельзя было? Но на неё не обратили внимания.
Из-за перегородки тихо прозвучал голос мага:
- Госпожа, Рийта говорит, ваше купание займет много времени. Я не осмелюсь мешать омовению и вернусь позже.
Анна разрывалась между стыдом и страхом остаться наедине с незнакомыми людьми, имеющими над ней полную власть. Но её не спрашивали. Укутали плечи мягким покрывалом и раздвинули занавеску, делящую внутреннее пространство шатра на комнаты.
Прямо перед Анной исходила паром огромная деревянная бадья. Ноги увязли в рассыпанных по полу лепестках цветов. Их аромат кружил голову. Вокруг этого ковра яркими бутонами трепетали огоньки свечей.
Невысокая лесенка в три ступени. В бадье, под водой, скрывалась низенькая скамейка. Анну усадили и, подложив на жесткий край бочки свернутое полотенце, занялись волосами.
Их намыливали чем-то душистым, смывали пену, расчесывали и снова намыливали. Затем, замотав голову подобием тюрбана, принялись очищать Анну от пыли странствий.
Просто помыться не позволили. Намазали тело зеленой пастой, дали схватиться и смыли. Потом повторили с белым снадобьем. Вода помутнела, в ней плавали неприятные на вид хлопья. Но Анну уже вывели из бадьи и, слегка промокнув с кожи влагу, перевели в следующую «комнату». Посреди неё возвышалась кушетка. Женщина заставили Анну лечь и продолжили издевательства. Только теперь занялись и ногтями. Маникюр, педикюр… Анна уже плохо понимала, что происходит. Чего от нее хотят… Мечтала оказаться в кровати и заснуть, давая отдых уставшему телу и сознанию. Но её не отпускали. Скрабы, пенки, мази… Наконец, вернулись к бадье. В ней успели сменить воду. Теперь она доставала Анне до подбородка, так что душистые цветы, качающиеся на поверхности, касались лица. Их запах одурял, кружил голову, и стало трудно отличить реальность от сна…
Наконец, Анне позволили выйти. Вытерли, укутали в теплую простыню и проводили до кровати. Она не стала осматриваться, а исполнила мечту – закопалась в покрывала и подушки и отключилась.
А потом кошмарным сном явился Тапар. Анна застонала, когда он вошел в сопровождении трех девушек и целителей:
- Опять? На мне после твоего лечения места живого нет!
- Прошу прощения, кара-наири. Но ваша спина…
- К черту спину. Я устала.
- Позвольте хотя бы ноги размять, иначе завтра болеть будут.
Они не ограничились массажем. Вскоре из ступней торчали иглы, а Анна с ненавистью следила за действиями целителей.
Но их усилия увенчались успехом. Утром тело двигалось легко, и мир казался прекрасным.
Пока не явились служанки.
В этот раз купание в бадье ограничили по времени. Но последующие сборы заняли большую часть утра. Анну долго причесывали, наносили макияж... Так она даже к собственной свадьбе не готовилась! Да и наряд оказался куда роскошнее её подвенечного платья.
Уже привычная узкая юбка обняла бедра. Голубой цвет ткани почти скрылся под серебряной вышивкой. Сверкающие цветы с блестящими прозрачными камешками на лепестках, бабочки с жемчужными усиками... Анна ощутила тяжесть роскоши.
Юбку закрепили широким серебряным поясом. С него свисали цепочки, на концах которых покачивались голубые бусины в форме запятой. Пока Анна рассматривала их, грудь стянули шелковым шарфом.
Широкое ожерелье, больше смахивающее на оплечье, скрыло декольте. Запястья украсили браслеты, надетые выше тех, что в свое время вручили Анне в охотничьем домике, а пальцы перестали гнуться от большого количества колец. Апофеозом ювелирного безумия оказался головной убор. Он напоминал шлем, сотканный из серебряной паутины. В местах, где проволочки соприкасались, сверкали крохотные бриллианты. Надо лбом, окруженный крупным жемчугом, сиял огромный сапфир.
Тяжесть украшений пригибала к земле. Служанки подхватили под руки, помогая стоять ровно, и повели к выходу. Перед занавеской задержались - к парадному наряду кара-наири прилагались сандалии с серебряными цепочками вместо ремешков.
Еще раз убедившись, что все готово, Рийта подала знак.
От рева духовых заложило уши. Солнце ворвалось в распахнутый проем, и Анна шагнула ему навстречу.
Трубы смолкли. Встречающие приветствовали её явление сплоченным движением. Анна в растерянности рассматривала согнутые спины - на ногах остались только рораги и служанки.
Единственным свободным местом в округе оказалась дорожка. При свете дня она поменяла цвет с черного на глубокий синий. Как и зонт, который моментально укрыл Анну от солнца.
Верблюда в конце пути не оказалось. Вместо него поджидал открытый паланкин. Шестеро носильщиков в белой одежде распластались рядом.
Влекомая служанками, Анна уселась в высокое кресло и, согласно заученному ритуалу, сложила руки на коленях.
Снова запели трубы. Носильщики плавно встали, осторожно подняв паланкин. Служанки выстроились справа и слева, а рораги окружили процессию. Впереди, оседлав вороного, гарцевал Эйр. Рядом, по левую руку, вышагивал Тапар, стараясь не попасть под тень зонта. Замыкали шествие трубачи.
Анна пыталась поймать взгляд Эйра. Тщетно. Командир делал вид, что не замечает. В правой руке он держал сверкающий жезл, движению которого подчинялись окружающие. Трубачи дублировали приказы, и, сопровождаемый какофонией из духового оркестра, ржанием лошади и криков людей, паланкин покинул оазис.
Анна приготовилась к долгому пути, но едва верхушки пальм скрылись вдали, впереди показались скалы. К ним и повел Эйр процессию.
Прямо из светлого песка вырастали каменные клыки. Они тянулись вверх и хищно загибались, словно вот-вот готовые перекусить наглеца, осмелившегося потревожить их покой. Красно-бурый цвет, похожий на засохшую кровь, усиливал впечатление.
Носильщики остановились у первого круга скал. Поставили паланкин и отступили, согнув спины. Служанки помоги выйти и тоже отошли. Синхронный звук труб взвился к расплавленному небу и затих - музыканты опустили инструменты и замерли, подобно статуям.
Рораги окружили Анну. Эйр кинул поводья служанкам и жестом пригласил её следовать дальше, прямо в клыкастую пасть.
Тонкая подошва не защищала от жара. Ноги утопали в раскаленном песке, и Анна с завистью поглядывала на высокие сапоги рорагов. И на их одежду - узкое платье кара-наири оказалось не приспособленным к пустынным прогулкам, тем более, что зонт остался возле носилок.
Всегда внимательный Эйр словно ничего не замечал. Только Тапар время от времени бросал сочувственные взгляды. А капитан шагал и шагал, прямо к центральной скале. В ней, на высоте пяти метров зияло отверстие. К нему вились по камню узкие ступеньки.
Рораги замерли. Эйр отступил в сторону, пропуская Анну и Тапара вперед, и последовал за ними - то ли страхуя от падения, то ли отсекая возможность вернуться. У входа, вставленный в железное кольцо, висел факел. Огонь заплясал на его конце, освещая дальнейший путь.
Эйр поклонился и отступил. В пещеру Анна вошла в сопровождении мага.
Спуск оказался длинным. У Анны кружилась голова и болели обожженные ступни, но остановиться не получалось: внизу зиял провал, а про перила строители забыли. Так и шла, медленно, ощупывая перед собой пространство.
Встреча с полом произошла неожиданно. Тапар отстал, освещение ослабло, и Анна споткнулась, не найдя под ногами следующей ступеньки. Машинально сделала несколько шагов и замерла в темноте.
Над головой посветлело. Анна оглянулась в поисках сопровождающего, но факел уже погас.