- Знаешь, если я не вижу, какую гадость ты готовишь...
Анна поймала себя на мысли, что снова хамит. А Эйр, как и прежде, оставался предельно вежливым. Почему-то стало стыдно.
- Прости.
- Наири не должна извиняться. Мой долг - следовать её желаниям.
- И готовить корову к случке...
- Что?
- Если корова останется яловой, о молоке хозяева могут забыть. Ты знал об этом?
- К чему такое сравнение?
Чувство вины пропало.
- О! А ты изменился, господин телохранитель. Раньше, когда врал, в лице не менялся. Теряешь квалификацию?
- Я не...
- Довольно. Долго еще тут сидеть? Я устала.
- Простите. Придется подождать.
- Хватит. Бесит.
Анна отвернулась. Это вечное "Простите". Вроде и извиняется, но так... дежурно. Говорит заученное, соответствующее ситуации. А за словами прячется совсем другое. Что именно, она знать не хотела.
От долгого сидения без дела глаза начали слипаться. Плечи укутал плащ, прогоняя сонливый озноб. Пригревшись, Анна задремала.
Туман, сизый, как табачный дым, вползал в помещение Храма через открытую дверь. Тягучими водопадами стекал по стене сквозь круглые окна. Рораги, стоящие на страже, дремали стоя, привалившись к распахнутым створкам. И даже несгибаемый Эйр заснул, свернувшись клубочком у Аниных ног. Ребро ступеньки врезалось в щеку, но он не замечал. Глазные яблоки под веками двигались быстро-быстро, а из чуть приоткрытых губ вырвались стоны.
Анна испугалась. Она наивно думала, что ничего страшнее уже произошедшего не случиться. Но этот непонятный, густой, словно кисель, туман, нагонял страх.
- Эйр! - она потрясла за плечо рорага. - Эйр, проснись. Что происходит?
Ответом стал очередной стон.
Анна бросилась к дверям. Телохранители уже не стояли - лежали. Упали там, где настигло колдовство. Головы мотались, когда она трясла инкубов за плечи, в тщетной попытке разбудить. Дергались от сильных пощечин. Не помогло и растирание ушей.
Сердца бились ровно, как у здоровых, спящих людей. При этом ситуация казалась знакомой до абсурда.
Анна огляделась. К туману, выползающему из реки, добавилась паника. И если первый окутывал тело, то вторая - мозг.
Она бросила инкубов и кинулась к водопаду. Платье оказалось крепким, подол не желал отрываться. Пришлось размахрить его острым камнем. Треск ткани показался музыкой. И, кажется, напугал туман. Серые клубы качнулись, словно раздумывая - а стоит ли подползать к тому месту? И... поплыли дальше, к храму.
Намочив тряпки, Анна кинулась обратно. Она прикрыла влажной тканью рот себе, и лица спящих у порога телохранителей. Оставался Эйр. Но Храм уже наполнился туманом. Он ворочался, скрывая очертания внутренней обстановке, и уже полностью поглотил беспомощного рорага.
Анна колебалась. Идти в эту жуткую марь казалось нереальным. Но там, в сердце копошащихся клубов остался тот, кого она ненавидела. Тот, кто превратил её судьбу в груду покореженных часов, минут, секунд... Тот, кому Анна обязана жизнью. Тот, кто нуждался в помощи.
Решившись, она сделала шаг. Солнце тут же померкло. Но, словно перенимая от него эстафету, сквозь узкий манжет рукава пробилось свечение. Оно мерцал, как южное море ночью, когда светящийся планктон резвится на гребнях волн, прочерчивая бездонную глубину голубовато-зелеными всполохами.
Зажав тряпку зубами, Анна достала медальон. Камни светились, и едва их коснулись невесомые пальцы тумана, вспыхнули ярким, почти ослепительным светом.
Клубы отступили. Быстро, словно испугавшись. А камешки переливались, заключив Анну в мерцающий кокон, гнали туман прочь, не позволяя подползти ближе, чем на полметра.
Осмелев, Анна вошла в темный, полный теней зал.
Синий свет искажал очертания предметов, но помогал ориентироваться. Туман отступал, нехотя отдавая проглоченное. Вот показалась нога в форменном сапоге, а вскоре и весь инкуб. Анна наклонилась, чтобы прикрыть его лицо мокрой тряпкой - клиника слишком походила на отравление угарным газом. Смущало только отсутствие тахикардии, но подумать об этом можно было позже. Сейчас следовало вытащить Эйра из Храма на свежий воздух - там туман вел себя поскромнее.
Но как только Анна наклонилась поближе, рораг дернулся и открыл глаза. Зрачки пылали красным, и этот огонь казался куда ярче ровного свечения медальона.
Отскочить не получилось – Эйр, как всегда, оказался быстрее. Он схватил Анну за плечи и сильно встряхнул, так, что клацнули зубы…
- Наири, проснитесь, Наири!
Встревоженный голос доносился издалека. Красноглазый Эйр растворился в темноте, но руки с плеч почему-то не убрал. Анна закричала и забилась в жутких путах.
Постепенно мрак рассеялся. Из тьмы выступило освещенное факелами лицо встревоженного Эйра. Он крепко держал её за плечи и сильно тряс, так, что голова моталась.
Анна взвыла и вслепую двинула ногой. Не промахнулась – инкуб зашипел и разжал руки. Она тут же воспользовалась свободой и постаралась отползти подальше.
- Наири, что случилось?
- Н…не подходи!
Рораг замер.
- Вам приснился кошмар?
Сон? Анна огляделась. Эйр мало походил на чудовище из сна. Да и остальные телохранители стояли неподалеку, словно ничего не произошло. Туман растворился. И платье… Анна ясно помнила, как отрывала подол. Но сейчас оно было целым. Только мятым и грязным.
- Пить...
Эйр подал фляжку. Прохладная вода смочила пересохшее горло. Мысли перестали метаться, как застигнутые врасплох тараканы и граница между кошмаром и явью установилась окончательно.
- Что вам приснилось, Наири? В этом месте ко снам следует относиться со вниманием.
- Уже забыла.
Анна вернула фляжку. Пока телохранитель её убирал, ощупала медальон. Он еще не успел остыть. Вещие сны? Она запомнит.
- Наири, нам пора.
Рораги заводили в зал лошадей. Животные волновались, и инкубам пришлось укутать им головы плащами.
- Приготовьтесь!
По залу, осторожно огибая пламя факелов, летал светлячок. Инкубы, затаив дыхание, наблюдали за его перемещением. Их волнение передалось и Анне. Она не спускала глаз с мерцающей точки. Круг, другой, и крохотный огонек замер в центре пустого пространства. И что-то изменилось. Исчезли все звуки. Даже лошади перестали взволнованно фыркать и переступать по каменным плитам. А главное – смолкло журчание водопадов…
Точка набухала, удлинялась, изгибалась… Огненные линии пронзили пространство легкими штрихами... И через несколько мгновений в воздухе, касаясь пола нижним краем, висела сплетенная из света мандала.
- Внимание! – Эйр начал читать то ли молитву, то ли заклинание.
В такт слогам невидимый каллиграф выводил внутри круга ровные символы. Письмена еще заполняли пустое пространство, когда в дверях послышался шум.
Эйр, вглядываясь в мандалу, махнул рукой. И рораги кинулись навстречу саритам, выигрывая для командира время.
Они не успели трансформироваться и вступили в бой в человеческом облике. Зазвенели, приветствуя друг друга, клинки, и ручейки крови проложили русло между каменных плит.
Эйр закончил бормотать. Теперь по ободу мандалы змеились письмена. Но рораг не пришел на помощь подчиненным. Гортанно вскрикнул и вскочил верхом, срывая с головы вороного плащ. Анна, подхваченная сильными руками, едва успела испугаться, когда конь рванулся сквозь мерцающий круг.
Пайлин и еще двое рорагов последовали за ними. Трое остались прикрывать бегство. Но они не успели заткнуть рот Тапару: маг прорычал несколько слов и письмена, полыхнув алым, изменили очертания. По другую сторону Ворот беглецов встретили не огни Храма Белых Облаков, а луна, равнодушно взирающая на бесконечно перекатывающиеся барханы. Вершина одного из них служила постаментом сияющей мандале. Затаив дыхание, всадники смотрели, как она постепенно тускнеет. Но прежде, чем линии истончились и окончательно растворились в прохладном воздухе, из круга вырвались четверо. И инкубы кинулись прочь, пытаясь увезти Наири как можно дальше от появившихся саритов.