Запах моей крови. Боль от впившихся в плоть осколков будоражила. Я упала на все четыре лапы и понеслась в лес, разгоняя свою тушу до максимальной скорости. Такой скорости у медведей нет… Я теперь многое знаю.
***
Свобода!
Мне бы бежать и бежать, а мой зверь, который не очень подготовлен для таких гонок, начала снижать скорость. Я ей мысленно пинка под зад. Слушалась!
Бежала дальше.
Ей вот худеть никак не хотелось и жирок сгонять тоже. Ради чего бежим?
Чтобы выжить…
Эта мысль поразила меня и мою медведицу, и она дала дёру. Бурая, вполне большая, мне понравился размер, я хотя бы себя ребёнком в этом лесу не чувствовала.
В черном лесу появился вначале жуткий рёв. Это медведь Мирослава бежал за мной. Но его возглас не было возмущённый – он предупреждал меня об опасности.
Опасность имела запах. Немного собачий. Совсем каплю, наверное, это и называется волчий дух. А так они все пахли сыростью и травами.
Волки были крупнее меня. Неслись с двух сторон, аккуратно так прижимая. Пять особей. Двое с горящими жёлтыми глазами, трое с голубыми. Огромные, поджарые. Бока провалены, шерсти минимум. Передние конечности человекообразные.
Я так перепугалась, что с разбега на первую попавшуюся сосну взлетела, цепляясь когтями, на всех четырёх лапах поползла вверх.
Меня поймали снизу за лапу. Боль пронзила всё тело. Мне просто шкуру сдирали. Моя маленькая царская особа в шубке заныла от страха, и я обернулась человеком. Как именно это сделала, толком понять не успела, просто хватило одного желания.
Волк, что держал меня за лапу, уже приготовился откусить её. Но вдруг испугался человеческой ноги, и челюсть его на моей лодыжке не сомкнулась.
Оборотни не трогают людей!
Вот этот закон в крови. Если обернуться человеком, можно спастись.
Скрипнуло соседнее дерево, когда я от ужаса забиралась всё выше и выше. Это гигантский медведь нас догнал, свернув вековую сосну.
Мирослав был крупнее волков, глаза его горели, как две автомобильные фары в ночи. Огромный плюшевый, жирный. Он действительно неповоротливый, поэтому пять волков попытались его подловить, кусали пятки и тут же трусили в сторону.
Запахло грозой. Медведь поднялся на задние лапы, ревя оглушительно. Он своей огромной мордой был почти на том уровне, где сидела я, трясясь от страха, и обнимала одну из веток сосны. Голым телом прилипала к смоле.
Медведь вдруг стал светиться. По его мохнатой шкуре пробежали золотистые искры. Это было в тёмном лесу как фейерверк на праздник города поздней ночью. Просто завораживало. Сказочный медведь, колдун светящийся. Поразил, а скорее сразил своей сверхъестественностью.
Волки, скуля, метнулись от него в разные стороны. Мирослав рухнул на землю так, что земля простонала. От него в разные стороны выбилась ударная волна.
Мощь этой силы была невероятной. Разлетелись в щепки молодые деревья, а то, на котором я сидела, накренилось вниз. Меня сносило сильным потоком ветра, и я горизонтально висела в воздухе, держась что есть мочи за ветку. Дерево выдержало такое колдовство, но верхушка сломалась и полетела вниз, захватив меня с собой.
Я взвизгнула, оказавшись в свободном полёте. В панике махала руками и ногами и упала в мягкие горячие лапы гигантского медведя.
Ворча и мотая огромной головой, медведь Мирослава закинул меня себе на спину и пошёл неуклюже в сторону дома.
Я ртом хватала воздух, сжимая кулаками грубую высокую шерсть зверя, и плакала… Нет, рыдала в голос от пережитого кошмара.
***
Я всхлипывала, я ревела в голос, но его это не трогало. Моей медведице лапку поранили, меня заставили обернуться. А до этого выкрали из привычного мира. Я, видимо, с запоздалой реакцией на шок.
Как разревелась от отчаяния.
– Перекинься – я тебя возьму, – говорил страшенный медведище, своими лапами обнимая меня. И хотя Мирослав принял облик мужчины, но как-то не целиком, продолжал быть страшным, мохнатым и совершенно чужим мне.
Я в таком состоянии, а он от меня случки требует.
Взял на руки и внёс в дом.
Ночь глубокая, подушки и одеяла. По ним ползали холодные лучи луны, что заглядывала в окно. Я почти ничего не видела от пелены слёз.