– Сейчас я помечу тебя, полегчает, – сказал Мирослав Андреевич, видимо, ласково. Но это мне не помогло, я его руками отпихивала, не в состоянии сопротивляться. Где-то внизу, между ног прошло проникновение. Он не влезал между моих ног. Такой огромный, бёдра широкие, что мне даже в бёдрах больно, не то чтобы внутри.
Я всхлипывала с каждым толчком. Низ живота окаменел. Меня трясло, чисто технически оргазм оказался возможным. Только благодаря невероятному размеру члена, что долбил мою несчастную вагину, растягивая её и увлажняя.
Он остановился, и я попыталась отдышаться. Опять его рот на моей груди. Он жадно втянул сосок, запульсировала приятным холодком наколка, она же оборотная метка.
– Да просыпайся же ты, – с отчаянием выдохнул мой любовник. Тело его тяжелое, он старался держаться на весу, локтями меня с двух сторон обнял и продолжил входить.
Глубоко до боли, до сладости. Я не выдержала, напрягла мышцы внутри и кончила.
Оргазм заломил всё тело. Вагина внутри так сотрясалась, раскидывая неведомое доселе удовольствие. Жёсткое, грубое исступление, пытающее меня.
Я стала метаться. Но куда там! Меня парили так, что бёдра трещали. И мужчина неслабый вообще дёргаться не давал. От этой неволи, от этого плена закричала и вцепилась в одеяло, сжав его в кулаки.
Это был тяжёлый день. Я просто была не в состоянии даже думать.
***
Утро красит нежным светом подголовник медвежьего лежбища.
Раннее утро было красивым. За окном сияли желто-красные отцветы и зеленели высокие деревья. С моей подушки даже ярко-голубое небо было немного видно.
Мирослав Андреевич проехался лапищей по моей ноге, я быстро её откинула, не давая себя трогать.
– Лизонька, – жалобно пробасил он. – Ты же помечена. Неужто так глубоко спала, что даже такой закон оборотней тебе не указ?
– Это не ты меня жвакнул, – фыркнула я.
– Помечена моим семенем. – Он свалился рядом, испортил всё удовольствие, и лоскут неба в окне перестал казаться таким прекрасным.
– Ничего не поняла. – Хотела в одеяло укутаться и ещё поспать.
Из всего жизненного опыта я поняла одно: покушать и поспать – самое лучшее наслаждение. Но и этого меня лишил страшный медведь. Схватил за ногу и скинул с кровати.
– Перекинься медведицей.
– Слушай ты! – зарычала на него. – Ты со мной спать, урод, не ложись! Мало ли я обернусь и глотку тебе перегрызу!
Он только руками всплеснул. Думал там что-то, тупую голову чесал.
– Пошли в баню, – вздохнул он. – Поедем после обеда к нашему Альфе, спрошу, что с тобой не так.
Он мотнул головой, приглашая на выход.
Я прикрыла грудь и пошла в баню.
***
Мне не повезло. Он чередовал ласку и заботу с жестокостью. Пытался из меня что-то выжать, но не получалось. Моя медведица внутри явно хотела чего-то, но я не понимала чего. В общем, можно было бы привыкнуть вот к тому мужчине. Но что-то мешало.
Метка на груди.
Нужно было выяснить, что это такое. Но от обиды за то, что Мирослав скинул меня с кровати, я просто не хотела с ним говорить. А вот вымыться не мешало.
Баня была большой, с мелкими оконцами. Горячая. Стояли несколько чанов с водой, и скамейки под стать хозяину были длинными, мощными и жуткими.
Мирослав Андреевич кинул льняное полотно на верхнюю полку под чёрным потолком.
– Попарь меня, можешь бить со всей злобы. – Он печально улыбнулся. – Обиделась на меня. А я ведь всё правильно делаю. Нужно, Лизонька, пробуждаться.
Он завалился на живот.
Я подошла к большому корыту и вытащила из него огромный берёзовый веник.
Залезть на первые две полки ещё постараться нужно. В этом мире всё огромное, чувствовала себя маленьким ребёнком. Я ещё и похудела с этими приключениями, совсем с тройняшкой стала.
Замахнулась и стала бить веником здорового медведя. У него широченная спина. Это во мне женщину пробуждало.
Я вдруг поняла, что не люблю стройных и поджарых. Мне вот такой очень понравился. Он просто большой, не жирный. Мышцы проявлялись. Аппетитный мужчина.
От его головы по позвоночнику тянулся бурый меховой гребень и заканчивался на копчике небольшим хвостом.