– Ох, какая невеста! – обрадовался отец. – Красавица.
Я улыбнулась, прошла к ним.
– Голодрань, кто так одевается, – бурчал дед, наклоняясь над своим деревянным корытом.
Бабуля поставила мне тарелку и, погладив по спине, пригласила за стол, на отдельный стул.
Пахло восхитительно. Я хотела это всё и кусочек свежего домашнего хлеба. Даже стонала от удовольствия, кушая пшённую кашу с мясом. А мяско-то обжарено до золотистой корочки, а маслица сливочного не пожалели.
Прощай, фигура. Нужно сваливать отсюда. Но как же хотелось остаться. Вдруг я поняла, что хочу кушать, не стесняясь, не выдёргивать волосы на лобке. Забить на учёбу, которая так мучала, и расслабиться. Ткать ковры, сесть за гончарный круг и кататься на Джимми.
Но это был порыв. Один единственный. Просто зов предков, которые вот так всю жизнь прожили. Я всё же хотела замуж выйти и детей что-то тоже захотелось. Накатал на козле малышей, и на душе радость.
– У вас какие-то новости были? – жевала я, рассматривая голодное семейство, которое поглощало кашу, пироги, и сливки взбитые.
– Да, – кивнул отец, который сидел напротив меня во главе стола. – Мы дом продали.
– Как? – ахнула я, сальце застряло в горле, и я сделала глоток из большой деревянной кружки брусничного морса с мёдом.
Мне стало страшно. Вот такие прикольные, необычные, и в квартиру? Да они себя потеряют. Я вообще не представляла бабушку или деда в городе. Это не для них, это точно не та жизнь, которую они хотят.
– Администрация города предложила хорошую цену, – кивала мама. – Мы часть вещей оставим. Я купила новый ткацкий станок.
– И прялку оставим, – согласилась бабуля.
– Куда же вы? – жалобно проскулила я.
– В Лес, – ответил дед.
Я закашляла.
– Как же я хочу домой, – мечтательно протянула бабуля и уронила голову на плечо деда. Тот её обнял и поцеловал в макушку.
– Сегодня уже будем дома, – ласково улыбнулся он и скормил любимой старухе ложку каши.
– Лишь бы скот до реки без потерь загнать, – беспокоилась мама.
Они разговаривали между собой, а я огляделась вокруг. Вещей почти не было. В дальнем углу комнаты сложены тюки и сундуки.
– Как в лес? – выдохнула я. – Там у вас дом построен?
– В старый вернёмся, восстановим. – Бабуля просто сияла от счастья. – Говорят, даже электричество к нашему дому провели.
– И телефон там есть, – кивнул отец.
– А-а, – облегчённо выдохнула я. – Напугали. Так вы в деревню.
– Нет, в город, – жевал дед. – Давайте-ка к главному, а то уходить скоро.
– Так вы что прямо сейчас уходите? Ночью, в дождь?! – ошарашенно смотрела на них.
– Лизонька, покажи дедушке свою наколку, – попросила мама.
– С ума сошла! Что это я деду буду грудь свою показывать? – возмутилась я, глядя, как дед встаёт, перешагивает тяжеловесно скамейку и снимает верёвку со своего пояса. И бабка то же самое делает.
– Вы что? – ошарашенно выпучила на своих родаков глаза.
Пикнуть не успела, как дед мне руки за спиной связывать начал.
Я сопротивлялась, чуть со стула не упала. Закричала, пытаясь вырваться, но со спины меня обняла бабуля, а она достаточно сильная.
– Тихо, девочка, – прошептала она мне в ухо. – Скажи дедушке, кто тебя укусил.
– Откуда вы знаете, что укусили? – заныла я.
Тело дрожь пробила. От страха колени затряслись. Я с ужасом посмотрела на папу, а он только строго хмурил брови.
Дед оттянул мою майку и, прищурившись, стал рассматривать наколку.
– Какая интересная, – восторженно прошептал он. – Кто же такую метку цветную поставил?
Воцарилась тишина – они ждали ответа.
Я облизнула пересохшие губы и хрипло ответила:
– Девчонка. Она была беременна, ворвалась в комнату ко мне и жвакнула.
– Всякой невидали по Лесу ходит, – загадочно-таинственно сказала за моей спиной бабка. От её голоса мурашки по коже.