— В старые добрые времена? Что вы имеете в виду?
Садовник постучал по земле лопатой.
— Я дорыл до старых ступенек. Смотрите, вот они где были, точно в том месте, где вы указали. А потом их кто-то засыпал.
— Есть же на свете глупые люди! Теперь из окон гостиной открывается прекрасный вид на лужайку и на море.
— Я, заметьте, не говорю, что так хуже… Вид вы получите. К тому же из-за этих кустов в гостиной было темновато. Но с другой стороны, их все же жаль. Они такие пышные. Я такой форситии ни у кого не видал. Сирень, оно понятно, больших денег не стоит, а вот за эти, что рядом, надо выложить порядочные деньги, да и возраст у них для пересадки уже неподходящий.
— Я знаю. Но так гораздо красивее.
— Что ж… — почесал он в затылке, — может быть.
— Я уверена, что красивее. — Гвенда тряхнула головой и вдруг спросила:
— Скажите, а кому принадлежал особняк до Хенгрейвов? Они ведь здесь недолго жили, если я не ошибаюсь?
— Да, лет этак шесть. Они не из местных. Кому, говорите, особняк принадлежал? Незамужним сестрам Элворси. До крайности набожные особы. Занимались христианскими миссиями у этих… у язычников. Какое-то время у них гостил черный пастор. Их было четыре сестры и один брат. Только при них он и рта раскрыть не мог, бедняга. А до них… дайте подумать… Ах да! Жила здесь миссис Финдисон. Настоящая леди! Из местных. Я еще не родился, а она уже жила здесь.
— Она умерла в Хиллсайде? — спросила Гвенда.
— Нет. Кажется, в Египте или еще где. Но ее прах привезли сюда и захоронили на церковном кладбище. Вот эта магнолия ею посажена, и питтоспорумы тоже. Она эти кустарники очень любила. В ту пору никаких домов на холме не было. Ни кино, ни новомодных магазинов. И на берегу тоже ничего тогда не было.
В его тоне сквозило свойственное старым людям неодобрение ко всякого рода новшествам.
— Все перемены, — фыркнул он. — Куда ни глянь, сплошные перемены.
— Перемены неизбежны, — заметила Гвенда. — Вам не кажется, что многое изменилось к лучшему?
— Да говорят, говорят… Только я ничего такого не нахожу. Вон они, ихние перемены! — Он махнул рукой в сторону зеленой изгороди, за которой сверкали на солнце окна соседнего здания. — Раньше там помещалась сельская больница. Хорошо было, удобно. А теперь — на тебе, выстроили большущий госпиталь в доброй миле от города. Ежели вам кого навестить надобно, топайте двадцать минут пешком или платите за автобус. — Он опять махнул рукой в сторону того дома. — Теперь там уже десять лет школа для девочек размещается. А все перемены. Я вам еще другое скажу: вот люди нынче покупают себе дом. Так они в нем лет десять — двенадцать поживут — и уезжают куда-то. Не сидится им, видите ли. И что в этом хорошего? Ежели вперед не глядеть, ничего толково посадить нельзя. Гвенда взглянула на магнолию.
— Миссис Финдисон так не поступала, верно?
— Да, она была совсем другая. Поселилась она здесь сразу после замужества. Вырастила детей, обженила их, замуж выдала, мужа схоронила… И каждое лето брала к себе внуков. Совсем немного до восьмидесяти лет не дотянула.
На этот раз в голосе Фостера звучало полное одобрение.
Гвенда вернулась в дом в хорошем настроении. Поговорив с рабочими, она села за письменный стол в гостиной и стала отвечать на письма, среди которых было приглашение от живущих в Лондоне родственников Джайлза.
Раймонд Уэст был если не популярным, то хорошо известным писателем, а его жена Джоан — художницей. Гвенда подумала, что она охотно съездила бы к ним, но они наверняка примут ее за провинциалку.
Из холла донесся величественный звук гонга. Это древнее приспособление, заключенное в тяжелую оправу резного черного дерева немыслимой конфигурации, являлось частью завещанного теткой Джайлза имущества. Миссис Кокер явно получала удовольствие, заставляя его звенеть так громко. Гвенда закрыла уши руками и встала из-за стола.
Она поспешила к противоположной стене гостиной и вдруг резко остановилась, испуганно вскрикнув. Уже третий раз с ней случалось одно и то же: она словно хотела попасть в столовую, пройдя сквозь стену.
Развернувшись, она вышла в холл и направилась в столовую, до которой было довольно далеко, и она подумала, что зимой здесь будет холодновато. Центральное отопление подключено только в гостиной и столовой. «Надо пробить в стене дверь, чтобы можно было проходить из одной комнаты в другую, — подумала она. — После обеда я поговорю об этом с мистером Симсом».
Мистер Симc, подрядчик и декоратор, немолодой мужчина с хрипловатым голосом, обладал большим даром убеждения и никогда не расставался с записной книжкой, куда он заносил все ценные идеи, приходящие в головы его клиентов.
Когда Гвенда проконсультировалась с ним, он немедленно согласился с ней.
— Нет ничего проще, миссис Рид. Так действительно будет намного лучше.
— А сколько это будет стоить?
Она уже научилась относиться скептически к проявлениям энтузиазма мистера Симса, так как ей пришлось столкнуться с расходами, не предусмотренными в смете.
— Сущие пустяки, — небрежно махнул рукой подрядчик. Услышав это, Гвенда насторожилась еще больше, так как именно «пустяки» мистера Симса таили в себе наибольшую опасность: устные оценки подрядчика всегда выглядели до крайности заниженными.
— Послушайте меня, миссис Рид, — убедительно заговорил он. — Во второй половине дня, когда Тэйлор закончит туалетную комнату, я попрошу его взглянуть на эту стену. Тогда я точно смогу сказать вам, сколько это будет стоить. Все зависит от материала, из которого стена построена.
Отпустив мистера Симса, Гвенда написала Джоан Уэст письмо, в котором благодарила за приглашение и сожалела о том, что из-за ремонта пока не может отлучиться из дома. Затем вышла прогуляться по набережной и подышать морским воздухом. Вернувшись, она застала Тэйлора, прораба мистера Симса, стоявшим на коленях у стены, разделявшей гостиную и столовую. Увидев ее, он встал и улыбнулся.
— Никаких проблем, миссис Рид, — сказал он. — Именно в этом месте когда-то была дверь. А потом, видно, сочли, что она не нужна, и ее просто покрыли штукатуркой.
Гвенда испытала чувство приятного удивления. «Вот поразительно, — подумала она. — Мне ведь с самого начала казалось, что здесь должна быть дверь». И вдруг она почувствовала смутное беспокойство. Ведь это странно, если призадуматься… От бывшей двери не осталось ни малейшего следа, так как же она могла догадаться, — точнее, знать, — что именно здесь когда-то была дверь? Разумеется, дверь в столовую должна быть, но почему она, ни секунды не сомневаясь, пошла именно сюда, как выясняется, к бывшей двери?
«Я надеюсь, — с беспокойством подумала Гвенда, — что не обладаю даром ясновидения или еще чем-либо в этом роде…»
Она никогда не замечала за собой никаких склонностей к метафизике и не принадлежала к категории людей, интересующихся этим. А может быть, принадлежала? Взять, к примеру, ее желание проложить тропинку от террасы к лужайке. Не явилось ли оно проявлением ее подсознательной уверенности в том, что эта тропинка когда-то уже существовала?
«Кто знает, может быть, я действительно медиум, — с опаской подумала Гвенда. — Или во всех испытываемых мною ощущениях виноват дом?»
Почему ей вдруг пришло в голову при первом же визите спросить миссис Хенгрейв, нет ли здесь привидений? Миссис Хенгрейв очень удивилась. А может быть, в ее поведении все же проглядывала определенная сдержанность и осторожность?
«Боже правый, что за мысли приходят мне в голову!» — остановила себя Гвенда.
— У меня к вам еще одна просьба, — начала она. — Дверца одного из шкафов в моей спальне замазана краской. Я бы хотела открыть ее.
Тэйлор поднялся вместе с ней в комнату и осмотрел дверь.
— Ее неоднократно покрывали краской, — заявил он. — Если вам это удобно, завтра я пришлю рабочих и они откроют ее.
Гвенда согласилась, и Тэйлор ушел.
В тот вечер, сидя в гостиной, она пыталась занять себя чтением, но все время прислушивалась к малейшим шорохам. Пару раз она оглянулась и даже вздрогнула. Она уверяла себя, что нет ничего странного в случае с дверью… с тропинкой. Обычное совпадение.