Итак, мадам Юберсен я встретил в последний раз в том августе, когда жил в комнатушке в комплексе жилых домов, на маленькой площади, выходившей на бульвар Гувьон-Сен-Сир. Лето стояло очень жаркое, и квартал был пуст. Не хватало духу даже спуститься в метро, чтобы хоть людей увидеть в центре Парижа. Всех разморило от жары. Единственный открытый ресторан на бульваре Гувьон-Сен-Сир носил странное название: «Свежий след». Я боялся, что меня вряд ли ждет теплый прием в этом заведении. Мне представлялись подозрительными клиенты за партией в покер, но в тот вечер я все же решился толкнуть дверь.
Антураж «Свежего следа» был сделан в духе сельского трактира. Бар у входа и два зала анфиладой, дальний выходил в небольшой сад. Внезапно чувство нереальности, которое я всегда испытывал в Париже в жарком августе, стало до того острым, что мне захотелось развернуться и выйти как можно скорее, вновь ощутить под ногами тротуар бульвара Гувьон-Сен-Сир, а в ушах шум редких машин, кативших в сторону Порт-Майо. Но какая-то дама уже повела меня в дальний зал и указала столик у самого сада.
Я сел с чувством, что не могу вынырнуть из сна. Наверно, это чувство было порождением бесконечно долгих дней, когда я ни с кем не разговаривал. Никогда еще выражение «отрезан от мира» не казалось мне таким верным. Клиентов не было, только одна женщина сидела в углу зала. На ней было меховое манто, что удивило меня в жарком августе. Моего присутствия она как будто не заметила. Я узнал мадам Юберсен. Она не изменилась, и меховое манто на ней было то же, что она носила три года назад.
Чуть поколебавшись, я встал и направился к ней.
— Мадам Юберсен?
Она подняла на меня глаза и, кажется, не узнала.
— Мы с вами встречались несколько раз три года назад… с Мадлен Перо…
Она по-прежнему смотрела на меня неподвижным взглядом, и я не был уверен, слышала ли она хоть слово.
— Ну да… конечно… — вдруг сказала она, будто очнувшись. — С Мадлен Перо… А как поживает Мадлен Перо, не знаете?
Я видел, что она пытается вернуться к действительности. Я слишком внезапно разбудил ее от глубокого сна.
— Нет, я ничего о ней не знаю.
Она смущенно улыбнулась. Замешкалась, подбирая слова.
— Вы помните? — спросил я. — Вы водили нас на вечеринку… со всеми звездами балета…
— Да… да… конечно… Я не знаю, бывает ли еще эта вечеринка каждый год…
Казалось, она имеет в виду событие очень давнее — прошло едва ли три года, но для нее оно принадлежало к другой жизни. И должен сказать, что и я испытывал то же чувство, вспоминая всех этих гостей, сидевших на полу в двух комнатах маленькой квартирки, и полную луну той зимней ночью над водой Басин-де-ла-Виллет или Уркского канала.
— Вы живете все по тому же адресу?
Наверно, я задал ей этот вопрос, чтобы получить точный ответ и избавиться от чувства, что говорю с призраком.
— Все по тому же адресу…
Она коротко рассмеялась, и я был благодарен ей за этот смех. Она больше не походила на призрак.
— Странные вы задаете вопросы… А вы тоже все по тому же адресу?
Она, кажется, посмеивалась надо мной, но по-доброму.
— Присаживайтесь. Закажите что-нибудь, если хотите… Я уже закончила ужинать…
Я сел напротив нее. Собирался посидеть чуть-чуть и проститься, сославшись на необходимость позвонить. Но, сев, вдруг почувствовал, что будет трудно встать со стула и пройти через зал к выходу. Меня охватило оцепенение.
— Не обращайте внимания на мое меховое манто, — сказала она. — Я надела его сегодня, так как думала, что температура упадет. Я ошиблась.
Но я не нуждался в объяснениях. Людей надо принимать такими, какие они есть, в меховом манто или без. Если понадобится, задать им несколько вопросов, без лишней нескромности, ненавязчиво, не настраивая против себя, чтобы понять их лучше. И в конце концов я видел мадам Юберсен всего три или четыре раза и никак не ожидал, что встречу ее через три года. Если встречи так коротки, им суждено быстро кануть в забвение.
— А как вы вышли на это место? — спросил я. — «Свежий след»?
— Один друг водил меня сюда несколько раз. Но он уехал отдыхать…
Голос был уверенный и ясный, и то, что она говорила, вполне укладывалось в рамки логики. Мы часто оказываемся одни в Париже в августе месяце, и нас заносит порой в непонятные места, подобные этой поре, когда кажется, что время остановилось, — места, исчезающие сразу, как только жизнь пойдет своим чередом, а город вновь обретет привычный вид.
— Вы не ужинаете? Хотите что-нибудь выпить?
Она взяла со стола графинчик и налила в большой бокал, как мне показалось, воду, но, отпив глоток, я чуть не поперхнулся: это был очень крепкий алкоголь. Она налила и себе. Выпила не глоток, а сразу половину бокала, залпом, слегка дернув головой.