Я бежал трусцой, обнимая себя за плечи, локти, дуя в ладоши, чувствуя как неумолимо теряю тепло.
На скале справа от меня я увидел дерево. Скрюченное, оно вгрызалось в скалу уходя в её глубь корнями. Голые лишенные листьев ветви были убраны снегом, и было непонятно живо дерево или уже стало только памятником попытки жизни преодолеть смерть. Я остановился и ежась посмотрел на дерево. Меня уже сотрясала неконтролируемая дрожь… Дерево – это костер, это тепло! Высоко, но можно допрыгнуть, если не подведут замерзшие руки. Нет, блажь. У меня даже ножа нет. И даже если я смогу отломить какие-то ветви – у меня просто нет ни зажигалки ни спичек, чтобы добыть огонь. Вряд ли я смогу здесь и сейчас научиться добывать огонь трением, как далекие пещерные предки. Я побежал дальше. Ах, мне бы зажигалку!.. Жаль что я не курю. На пачках пишут, что курение убивает. А меня сейчас напрямую убивал проклятый здоровый образ жизни. Разве не смешно?.. Я почувствовал, что губы и щеки тронула кривая улыбка, и замерзшие щеки натянулись как готовый лопнуть пергамент. Мысли начали путаться. Захотелось присесть и отдохнуть. Нет! Бежать! Сесть – значит умереть. Но где же я, черт это все возьми?! Я же сдохну здесь! Какие-то северные жители вроде умеют строить дома из снега, а в случае бурана даже зарываются под наст. Говорят так даже тепло… Но здесь слой снега всего мне по щиколотку… Лечь и набрасывать снег на себя как делают дети с песком на пляже? Бред… Я так замерзну… Я не умею! Я всего лишь городской житель. Тот самый офисный планктон… Да как же я попал сюда?!
Я споткнулся, и едва не полетел лицом в снег. То ли наконец наткнулся на камень в снегу, то ли просто совсем потерял ловкость, ноги уже так одревенели, что я даже не понял. Не упад и ладно… Здесь река не смогла пробить себе прямой путь, и путь её делал изгиб, скрываясь за скалой. Бежать. Я потрусил дальше дергая руками полузабытые упражнения зарядки, в попытках хоть как-то разогреться. Если хочешь быть здоров… И что-то там еще… Руки в стороны… Я пробежал этот поворот, и остановился.
Русло здесь продолжалось, река все так же журча стремилась вниз, и там вдалеке, ниже виднелись деревья, присыпанные снегом ели, и далекая белая лесная долина, рядом с озером. Это было внизу. И это было слишком далеко. И даже если я добегу в долину, чем мне это поможет? Та же смерть. Я надавил рукам на глаза. Я наверно скоро и ворочать уже не смогу ими от холода… От отчаянья я прикусил зубами нижнюю губу. Дрожь меня сотрясала такая, что зубы впились куда сильнее чем надо, но я это почувствовал как-то тупо, будто издалека. Черт с ним! Бежать! На месте все равно сдохну, а так…
Я затрусил вниз. И шагов через тридцать, я увидел пещеру. Вернее, сперва просто из нагромождения скал, — которые здесь все еще сопровождали меня с моей стороны русла, — а откуда-то сверху, из этой неровной стены в одном месте неторопливыми клубами вываливался дым. Он некоторое время стелился по стене и уходил дальше, рассеиваясь в бездонном небе. Люди! Я побежал быстрее. Или по крайней мере попытался, насколько меня слушались ноги… Да, это был проход в скале. Дым из полз из более мелкого разлома, выше по стене, уходя вверх он оставил широкий темный след на скале и снегу над разломом. Люди!.. Я подбежал к разлому. Здесь вблизи было видно, что снег перед ним утоплен, и от пещеры вниз по руслу уходила протока в снегу. Внутри пещеры было темно, но в глубине виднелись пляшущие на стене в танце свет и тень от костра. Я пошел внутрь. Потолок в пещере был высок, и все же дым ощущался здесь. Я ничего слаще этого запаха никогда не чуял. В нем было обещание тепла!..
— Эй… — попытался позвать я, пробираясь по неровному полу. — Из горла вышел только какой-то беззвучный сип…
Дурень! А что же я не кричал раньше? Когда только очутился в снегу. От этой мысли я даже на секунду остановился. Не знаю, услышали бы меня оттуда здесь в пещере. Или услышал бы меня кто-то другой. Но ведь я даже не попробовал. Крикнуть на помощь, — это ведь было самое разумное. А я поперся молча неизвестно куда, и хорошо что я еще вышел к пещере. Видимо куда раньше чем замерзло тело, эта снежная ночь оковала мой разум…
— Эй… Эй! Кто здесь! Люди!.. — Я наконец смог дать голос. — Люди!
— Сюда! — Отозвался кто-то глубоким тоном из глубины пещеры, и даже вроде эхо пришло из глубины.
Я заторопился, боясь, что голос вдруг исчезнет. Что больше не отзовется.
— Эй!
— Сюда! — Снова отозвался голос.
— Эй! Иду! — Радостно отозвался я. Ни черта тут не было видно, ступал я на ощупь, и ориентировался только на сполохи от костра на стене. Где-то рядом поворот и пещера. Всполохи были уже совсем близко, я добрался до поворота, обогнул его. И застыл.
Костерок был небольшой, но яркий. Огонь плясал, в свете его была видна наброшенная рядом вязанка сухого хвороста, сверху с высокого потолка свисал камень, закоптившийся от дыма, а за костром… Пламя между нами мешало мне смотреть. За костром сидел… Там он и сидел. Громадная неподвижная фигура. Огонь плясал. Я видел сложенные на коленях огромные ручищи с серой ороговевшей кожей и… когтями. Видел широкие плечи, и будто вросший между ними силуэт головы, похожей на валун. Голова была опущена и я видел только гладкую безволосую макушку и надбровные дуги нависшие над приплюснутым носом. И размеры. Не человек это был. Не вырастают люди такими. В плечах он был раза в три шире меня. Всплыло словечко "гуманойд", и пролетело мимо. Далее в голове была пустота.
Фигура у костра подняло руку с колена, протянула её к охапке сучьев, и схватив пару зараз неторопливо уложило их в костер. Запрещало, в стороны взвились затухающие искорки. Гигант поднял голову и посмотрела на меня. Огонь моментом полыхнул чуть поярче и смог пробить черноту, что пряталась в надбровных дугах хозяина пещеры. Я смог посмотреть ему в глаза. И вздрогнул.
— Люблю коров. — Звучным но монотонным, безо всякого выражения голосом сказал великан, странно растягивая слова. И звук заметался по пещере. — Особенно мозги, и прослойку сверху на шее… Еще люблю овец. Люблю светящиеся грибы, что растут в глубине под землей, куда не проникает губительный свет дневной луны… Не люблю мясо горных козлов…
Я стоял и все так же тупо смотрел на гиганта. Мыслей в голове не было. Возможно потому, что костер все-таки согревал пещеру, и я чувствовал как тепло ласкает мое лицо и руки. Я просто смотрел.
— Но добывать зимой коров и овец в долине далеко и опасно…. — Продолжал монотонно бубнить гигант. Зимние выгоны пусты… Хлевы внутри крепких дворов… Острое железо в руках хозяев… Можно не успеть спрятаться до восхода дневной луны… А сладкие грибы можно и поберечь… Отчего не съесть горного козла, если он сам пришел к огню…
Я огляделся. Горных козлов вокруг не было.
— Я заблудился… — Забормотал я, пытаясь звуком своего голоса унять тревогу. — Я не знаю где я…
— Блей козлик, блей. — Гулко отозвался хозяин пещеры.
— Я… — Я не знал что тут можно сказать. Все это было дико и невероятно. А этот, гигант. Он говорил, но похоже был совсем безумным. — Я… не козел. — Выдавил я, и тут же пожалел что это сказал.
— Разве на вертеле есть разница? — Спросил в пустоту гигант.
И я понял, что он не безумен. Или возможно, безумен на свой лад. А сейчас он просто… забавляется.
Я не отводя от застывшей фигуры сделал неуверенный шаг назад.
— Некуда бежать, — покачал бочонком своей головы хозяин не глядя на меня. — Козел потерялся. Козел потерял теплую шкуру. Без теплой шкуры козел не уйдет далеко. Замерзнет. Незачем бежать. Я не люблю мороженное мясо.
"Что ж ты за погань?" – подумал я, а в животе кто-то словно перемешивал ложкой все внутренности, и ноги совсем ослабели. Теперь вокруг костра я рассмотрел разбросанные грязно-серые осколки костей…
— Я буду хорош с козликом, — продолжал бубнить гигант. — Не стану его сразу убивать. Оторву сперва одну ногу. А козлик за это пусть греется у костра и поет мне песни… Оторву вторую ногу, а козлик пусть развлечет меня ужимками. Разве нужны ноги для того чтобы лежать у костра?