больше беспокоит, что сведения об этой операции просочились наружу.
— Раз такое большое количество кораблей ремонтируется в доках Курэ, производит погрузку военного снаряжения и т. д., — отвечал Гэнда, — не так уж трудно догадаться, что мы готовимся к выходу. Ко всему этому наше Алеутское соединение открыто получает экипировку для холодной погоды. А поскольку здесь лето, всякий сообразит, что предстоят операции на севере.
Я ответил, что нападение на Пирл-Харбор готовилось в гораздо большей тайне, чем эта операция.
— Ничего не поделаешь, — ответил Гэнда. — К этому походу мы должны были подготовиться в очень короткий срок. Лучше, конечно, если бы флот мог предварительно выйти в другой район, скажем, к Маршалловым островам и оставаться там некоторое время, пока не перестанет привлекать внимание. Тем самым мы заставили бы противника дольше гадать, где и когда мы намереваемся нанести удар.
На мой вопрос, почему командование Объединенного флота не приняло во внимание этот фактор при планировании операции, Гэнда ответил:
— Думая, что инициатива все еще в наших руках, они обычно планируют операции задолго до их проведения и исходят при этом всецело из своих личных представлений о противнике и потому никогда не отступают от намеченных планов ни на йоту.
В этот момент наше внимание привлекли пролетавшие над нами самолеты. Охрану пролива Бунго несли соединение Саэки и самолеты корпуса морской авиации, находившегося в Курэ. Их основная задача состояла в поиске и уничтожении подводных лодок противника в проливе Бунго. Тем самым они должны были обеспечить безопасность прохода через него соединения Нагумо. Однако ни с кораблей, ни с самолетов сигналов об опасности не поступало.
К полудню, пройдя восточную часть пролива, мы вышли в голубые воды Тихого океана. Эскадренные миноносцы, прежде чем занять свое место в строю, рассредоточились, чтобы провести противолодочное патрулирование.
В центре походного порядка в двух колоннах шли четыре авианосца: «Акаги» и «Кага» — справа, «Хирю» и «Сорю»—слева. Впереди авианосцев справа и слева, в ближнем охранении находились тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикума», а позади — линейные корабли «Харуна» и «Кирисима». Легкий крейсер «Нагара» (флагманский корабль) и 12 эскадренных миноносцев осуществляли дальнее круговое охранение.
Атмосфера на кораблях была напряженной. Матросы заняли посты наблюдения за подводными лодками. Все были настороже и готовы к действию. Теперь не было времени для прощальных взглядов на удаляющийся берег родины. Соединение легло на юго-восточный курс и, чтобы избежать преследования со стороны подводных лодок противника, увеличило скорость до 20 узлов. Вскоре вечерние сумерки окутали океан и корабли перешли под покров ночи. Мы не обнаружили подводных лодок противника, ничто не говорило и о том, что им известно о нашем выходе. Силы Нагумо благополучно прошли через опасный район и устремились к о. Мидуэй.
ГЛАВА II
Эволюция японской военно-морской стратегии
Чтобы уяснить причины рокового исхода операции, на проведение которой Объединенный флот вышел в конце мая 1942 года, следует вспомнить о стратегических концепциях, господствовавших в японском флоте, и проследить их эволюцию в ходе наших операций в первой фазе войны на Тихом океане.
За много лет до Пирл-Харбора в Японии господствовало мнение, что императорский флот создает свои боевые силы и разрабатывает стратегию, ориентируясь на флот Соединенных Штатов, как на будущего противника, а императорская армия, готовясь к войне и составляя планы предстоящих операций, исходит из предположения, что ей придется иметь дело с Советской Армией.
Однако такая ориентация на двух противников существовала не всегда. До первой мировой войны у армии и флота был один общий противник. Сначала (до конца прошлого столетия) им был Китай, а затем в течение примерно двух десятилетий эту роль выполняла царская Россия, пока первая мировая война и ее последствия коренным образом не изменили международную обстановку.
Япония, участвовавшая в войне на стороне победоносных союзников, вышла из нее первоклассной мировой державой и стала, таким образом, соперником Соединенных Штатов — своего недавнего союзника по оружию — в борьбе за господство на Тихом океане. В то же время революция в России выдвинула молодое Советское государство на второе по важности место в военных планах Японии.
Поэтому в 1918 году была принята новая государственная оборонительная политика, согласно которой Соединенные Штаты определялись как потенциальный противник № 1, а СССР — как противник № 2. С этого времени военно морская программа Японии была неразрывно связана и разрабатывалась в соответствии с этой политикой. Несколько иначе обстояло дело в сухопутных войсках. Видя в укреплении мощи Советской России препятствие к претворению в жизнь планов континентальной экспансии, армия вновь стала рассматривать Россию как своего главного противника. Так родилась политика двусторонней готовности, которая доминировала до начала войны на Тихом океане.