Мне хотелось, чтобы все это оказалось сплетней, но Нинка своим видом подтверждала: было! За несколько дней она очень похорошела, ходила улыбаясь, высоко подняв голову. И не только это бросалось в глаза — Нинка стала мягче, женственней. Курила она по-прежнему, но спиртное в рот не брала.
— Оттаивает, — откликнулся Волков, когда я сказал ему об этом. — На фронте люди грубеют. Я несколько раз встречал солдат, которые сроду не выражались, потом вдруг такое отчубучивали, что даже меня в краску вгоняли. А Нинка как-никак женского пола, и теперь ласковость и доброта в ней верх одерживают. Может, она даже лучше станет, чем до фронта была.
До сих пор Волков никогда так не говорил о Нинке. От удивления я раскрыл рот.
— Смотри, галка влетит, — с усмешкой предупредил он.
Я только предполагал, что Нинка нравится ему. Теперь убедился в этом окончательно. Так и заявил.
— Нравится не нравится, — проворчал Волков. — Лучше моей Таськи на сегодняшний день никого нет! Платье она недавно сшила — в обтяжечку. Наденет — глаз оторвать нельзя.
Гермес решил сходить в главный корпус, посмотреть, нет ли писем. Волков снял гитару, висевшую над кроватью Жилина, потрогал струны. Перебирая их, спел песню про студенточку, которая должна была уехать к северным оленям. Эту песню Волков пел часто и всегда с чувством. Мне становилось грустно, когда Волков хрипловато произносил: «Студенточка — заря восточная…» В эти минуты перед глазами возникала моя первая горькая любовь.
— Голос у тебя, между прочим, приятный, — сказал Самарин.
— У меня, лейтенант, все в полном ажуре! — похвастал Волков и «выдал» еще одну песню — на этот раз про пылкого и порывистого, как ветер, молодого скрипача, полюбившего красивую девушку.
Перед окном появился Гермес.
— Открой, — попросил меня Волков.
— На. — Гермес протянул мне письмо. — Только одно было — тебе.
Я распечатал конверт. Алия сообщала, что приехал жених, что через три дня будет свадьба, что мы больше никогда не увидимся, потому что сразу после свадьбы она уедет вместе с мужем в Кушку.
Я часто спрашивал себя — действительно ли я люблю Алию, и каждый раз отвечал утвердительно. Но сомнения оставались: там, на Кавказе, все было острей, мучительней. И вот теперь, держа в руках это письмо, я вдруг с ужасом понял — ни горя нет, ни отчаяния. Это показалось мне предательством по отношению к Алии, я стал накручивать себя, и накручивал до тех пор, пока Самарин не спросил:
— Что с тобой?
Я молча протянул ему письмо.
Он пробежал его глазами и сказал:
— Все правильно, так и должно было случиться.
— Нет! — возразил я, согласившись в душе с Самариным.
— Блажь, — сказал он. — Вбил себе в голову, что любишь, а на самом деле тут твой возраст проявляется — пора любви и все прочее.
Меня потянуло на откровенность, и я рассказал Самарину, Волкову и Гермесу о любви, которая уже была. Ничего не скрыл, представил женщину с васильковыми глазами такой, какой она вошла в мою жизнь.
— Вот ее ты и любишь, — после недолгой паузы произнес Самарин. — По-прежнему любишь.
Он был мудрее меня, он, наверное, не ошибся. Но все же было неприятно, что Алия уезжает.
14
У Гермеса болели зубы. Он то слонялся по комнате, приложив руку к щеке, то, повалившись на кровать, начинал охать. Волков посоветовал сходить к врачу, но Гермес помотал головой.
— Чудак-человек! — удивился Волков. — Чем мучиться, лучше вырвать его к едрене-фене — и все дела.
Самарин сказал, что Волков прав, что Гермесу давно пора обратиться к врачу.
— Боюсь, — простонал Гермес.
— Это у тебя от сладкого, — заметил Волков.
В ответ Гермес снова простонал. Самарин с решительным видом поднялся — он сидел у стола, листая томик Чехова. Подойдя к Гермесу, сказал:
— Собирайся!
— Зачем?
— В амбулаторию пойдем.
Гермес всхлипнул, объяснил, что он два раза ходил к зубным врачам и с тех пор — зарекся.
— Ничего, ничего. — Самарин потрепал его по плечу.
Волков заявил:
— Сам не пойдешь — насильно отведем! Ты же, черт побери, не какая-нибудь финтифлюшка, а мужчина.
Гермес обвязал щеку носовым платком, и мы — я и Самарин — повели его в город, в амбулаторию. Волков с нами не пошел. Загадочно улыбнувшись, сказал, что у него есть неотложное дело.