Все затихли. При полной тишине Сапарбай читал:
1. Шоорук Батыров.
2. Бердибай Тынымсеитов.
3. Мулла Барпы.
4. Киизбай Кебекбаев…
В списке было двенадцать человек.
Бердибай поднялся, но ушел не сразу. Он снял шапку и с достоинством обратился к Исаку:
— Сынок, уважаемый уполномоченный, я не согласен с одним…
— С чем вы не согласны? — спросил Исак.
— Положим, я согласен с тем, что меня самого лишили права голоса… Скота у меня было не так уж много, но в старое время я четыре года работал болушем… И тогда мы старались для народа. Ладно, все это прошло. Меня удивляет другое. Барпы никак нельзя включить в наш список. Его называют муллой, но он на самом деле не мулла. Когда напьется бузы, он начинает поносить бога. Разве муллы бывают такими? Кроме того, Барпы никогда не имел ни одной скотины.
Раздались голоса:
— Верно! Барпы должен иметь избирательное право!
— У Барпы нет ничего, кроме слов «слава аллаху».
— У него еще есть какая-то книга, — сказал Шарше. — Все киргизские муллы такие же, как он. Они бормочут молитвы над покойниками, а напившись бузы, поют поминальные песни, сложенные женщинами. Ведь в нашем аиле нет другого муллы, кроме Барпы. А как же без муллы обойдется список лишенных прав?
Слова, сказанные участниками собрания о мулле Барпы, заставили Исака задуматься… «Народ не должен остаться недовольным, — размышлял он. — Пусть решает сама масса». Большинство поддержало Барпы, и он был вычеркнут из списка лишенных избирательных прав. А те, опустив головы, покинули собрание.
Началось выдвижение кандидатов в члены аилсовета. Исак объяснил, что каждый имеет право предложить того, кого он считает более подходящим.
— Осмона Бектемирова!
— Саадата Зарпекова!
— Бюбюш, невестку Канимета!
— Карымшака Беккожоева!
— Джакыпа Садыкова!
— Шарше.
— Курмана Мергенова.
Соке шумно вскочил с места:
— Я хочу, чтобы членом аилсовета был Сапарбай, сын Саякбая.
Старик хотел еще что-то добавить, но голос его был заглушен, каждый старался, чтобы прошел названный им человек.
— Ой, про Соке совсем забыли!
— Да, да, надо выбрать в члены аилсовета и Соке.
Когда список стал слишком большим, поднялся Сапарбай и, рассказав собранию о каждом кандидате, предложил выбрать в аилсовет Бюбюш, Соке, Джакыпа и Самтыра.
— Правильно!
— Согласны.
— За Соке я хоть сейчас готов поднять руку.
— На старости лет пусть и Соке хоть раз станет ачендиком.
Голосование начали с Соке. Хотя он остроумно и энергично отводил свою кандидатуру, его избрали единогласно. Перешли к Самтыру.
— Который это Самтыр? — спросил кто-то.
— Пусть покажется!
— Да, где он там спрятался? Пусть встанет!
Самтыр старался улыбнуться, но не мог. Он с трудом поднялся с места, растерянно огляделся, то краснея, то бледнея, на лбу его выступил пот.
Снова раздались голоса:
— Ой, это ты — чабан Самтыр?
— Теперь бросай стадо бая и становись ачендиком!
Все с радостью проголосовали за Самтыра. Он сам тоже поднял руку, не зная, что голосовать за себя не положено. Раздался хохот. Чабан густо покраснел, пот лил с него ручьями.
Снова вспыхнул дружный смех, одобрительные возгласы:
— Молодец, Самтыр!
— Живи долгие годы, пастух в больших чокоях!
— Да здравствует батрак!
Чтобы читатель понял радость бедняков и так же, как они, обрадовался за Самтыра в больших чокоях, не лишним будет рассказать о забитом батраке, о его родителях.
Дубана был, говорят аилчане, кулом у Чыныбека, отца нынешнего богача Киизбая. О том, как Дубана оказался у Чыныбека, санжирачи передают следующее.
Чыныбек не отличался ни храбростью, ни умом, ни красноречием, но имел много скота. Он владел быстроногими скакунами и держал возле себя лучших знатоков коней. Живя по соседству, они готовили его лошадей к скачкам.
Однажды осенью были устроены поминки по Кебеку, одному из влиятельнейших в округе манапов, умершему год назад. В дни пышных поминок, длившихся почти месяц, устроили скачки. Победителям предназначались богатые призы. Владелец скакуна, который первым достигнет финиша, должен был получить тысячу голов скота, девять лошадей, девять кулов и девять кюнг. В скачках участвовало больше трехсот лошадей. Пустил своих коней, натренированных за лето, и Чыныбек. Его скакуны Боз-курен и Кулан-чаар пришли первыми. В числе несчастных рабов, полученных Чыныбеком в качестве приза, была и Каракюн, вдова бедного пастуха. Она привела с собой четырехлетнего сына Дубану.