— Согласны… Запишите там у себя: Оскенбай со всей семьей вступает в артель. Так и запишите, родные мои.
Абдиш раскрыл большую книгу, разложил списки, взял в руки карандаш с медным наконечником и приготовился писать.
Джакып задавал вопросы:
— Сколько вас душ, Осеке?
Оскенбай не сразу понял, видимо, он думал о чем-то другом, и потому спросил неуверенно:
— А… мы тоже входим в счет душ?
— Сколько вас в семье-то?
— Шесть человек, родные мои.
— Мужчин? Женщин?
— А я… Я как должен записаться?
Абдиш улыбнулся, а один из комсомольцев прыснул со смеху. Камила тоже не удержалась:
— О-о, бедный ты мой, да разве ты женщина?
— Ну, тогда двое, а четверо мужчин… остальные, стало быть… женщины.
Оскенбай вконец запутался, растерялся, и, видя это, комсомольцы не стали больше задавать ему вопросов. За отца отвечал его сын Асан.
В этот день список вступавших в артель был полностью составлен.
VIII
Асыл осталась вдовой, когда ей было ровно тридцать восемь лет, но замуж после этого не выходила. Утешением и опорой в жизни была ей маленькая дочурка Зайна. «В чьи двери толкнусь я со своей малюткой? Не хочу, чтобы она была падчерицей… Раз уже не пришлось жить с суженым, с которым благословили нас отец и мать, то кто его знает, какой теперь попадется муж», — говорила Асыл. Все свои силы она посвятила воспитанию дочери. Учила ее по-матерински уму-разуму, как могла, старалась приодеть. Когда дочери исполнилось девять лет, Асыл повела ее в школу к учителю.
— Она у меня единственная. Четырех лет осталась без отца. Конечно, женщину сколько ни учи, а великой ей не быть… Есть такие, что советуют не отдавать девочку в школу, — испортится, говорят… Но я не послушалась никого. Выучится грамоте, читать будет, глаза откроются… Только бы, родимый мой, озорники не обижали ее, ты уж присматривай. Если ты сделаешь добро для сироты, бог тебя отблагодарит…
С тех пор прошло много лет, сбывалась светлая мечта матери. Зайна росла смышленой, приветливой девочкой, пользовалась уважением и среди старших и среди младших. Училась она усердно и, когда ей исполнилось шестнадцать лет, успешно окончила седьмой класс. Мечтала она учиться и в городе, но не пришлось, средств не было. После окончания школы Зайна стала работать учительницей в младших классах.
Раньше Сапарбай ничем не отличал ее от других в аиле. Правда, иногда он говорил самой Асыл-джене, что дочь ее умная, хорошо учится и характером боевая, не опускает глаза в землю, как другие девушки аила, однако у него даже в мыслях не было, что он может ее полюбить. Просто Сапарбай знал, что Зайна умная и хорошая девушка, но считал ее еще маленькой, сам себе он представлялся уже настоящим мужественным джигитом. К тому же Сапарбай был секретарем аилсовета — это тоже заставляло его держаться степенней. Однажды по какому-то делу Сапарбай зашел в школу и случайно попал в тот класс, где Зайна, учительствовавшая первый год, занималась с учениками. Ребята, плотно окружив стол, были чем-то увлечены, словно они затеяли какую-то игру.
— Вот это молодцы! Вместо уроков вы, видать, занимаетесь игрой? — воскликнул удивленный Сапарбай.
Ученики, выписывавшие буквы лозунга, весело переглянулись и сдержанно засмеялись. Рыжеватый, курносый мальчишка с большими оттопыренными ушами ошеломленно вскинул глаза на Сапарбая. Мочка его уха и одна ноздря были выпачканы чернилами, а с кисточки, которую он держал в руке, прямо на большую, старательно выписанную букву «М» готова была капнуть огромная клякса. Зайна смутилась, вся зарделась. Кажется, ей стало неудобно за своего неаккуратного ученика.
— Осторожней, убери кисточку! Не стыдно, вымазался в чернилах, страшно посмотреть!
В ее голосе, в ее взгляде было столько ласки и в то же время строгости, что на душе у Сапарбая сразу потеплело, будто набежал ласковый ветерок.
Наконец Сапарбай догадался, в чем дело:
— Так вы, Зайнаш, лозунг пишете, а я думал…
Зайну вначале немного задели его слова, и сейчас она ответила, чуть передразнивая:
— Да, мы пишем лозунг. Завтра восьмое марта!
— А… ну, поздравляю!
— И вас также!
Сапарбай, не находя больше, что сказать, обратился к ученикам:
— Пишите ясными, большими буквами, чтобы все могли прочесть.
Потом он заспешил, быстро повернулся и, выйдя на улицу, вспрыгнул на коня и рысью поскакал на бугор. Он ехал радостный, будто нашел драгоценную вещь, и, недоумевая, спрашивал себя: «Почему мне так радостно? Никогда такого не было еще со мной».