Послышался топот лошади.
Киизбай сидел, приподняв плечи, как коршун с подбитыми крыльями. От страха и волнения в глазах у него мутилось, подбородок дрожал. Он злобно зашипел на жену:
— Да замолчи ты, уймись! И без тебя тошно, в глазах померкло, будто небо давит мне на голову.
Топот копыт затих у самых дверей, и послышался крикливый голос Матая:
— Эй, Кике, выходите, если дома!
Бай хотел было приподняться, но в глазах у него потемнело, и он грузно осел.
— О боже мой, боже! — застонала байбиче, бросилась помогать баю. — Сохрани нас, аллах, о боже!
Исполнитель тем временем спрыгнул с лошади и появился в дверях. Сквозь туман, застилающий глаза Киизбаю, он показался темной, зловещей тенью.
— Салам алейкум, Кике!
Киизбай спросил его дрожащим голосом:
— Кто ты?.. Что тебе надо, сын мой?
Матай подумал, что бай крепко болен, и ответил ему как можно спокойней:
— Да ничего, не беспокойтесь… Новый закон, бай… Тем, у кого осталась недоимка, вручаю повестки, чтобы уплатили налог. Вам тоже, вот… Заплатите, и все будет в порядке.
Матай давно уже уехал, а Киизбай продолжал сидеть с зажатой между пальцами бумагой. Он долго молчал, будто окаменел, потом пошевелил бескровными губами, спросил глухим голосом:
— Только повестка или еще что, не скрывай, говори, Матай!
«Слепнуть он начинает, что ли?» — подумала байбиче.
Бледный, как травинка, выросшая в тени, старик, казалось, медленно умирал. Байбиче мигом постелила толстый слой одеял, положила пуховые подушки, взяла под руки бая:
— Приляг, мой сердечный, успокойся!
Старик покорно лег и, все еще не придя в себя, попросил слабым голосом:
— Позови грамотных ребят, пусть прочтут. Где Абды… О создатель! Если это только налог, то ладно. Пусть прахом идет богатство, мы давно уже лишились его… Лишь бы головы наши были целы… О создатель, не дай умереть на чужбине, не отрывай меня от родной земли, где пролита кровь пуповины!
Бай закрыл глаза. Слезы горошинками покатились по лицу его и бороде.
Увидев это, байбиче огорчилась еще больше. Глаза ее набрякли, но она взяла себя в руки.
— Перестань, бай! — сказала байбиче. — Что ты как баба слезливая, стыдно!
— Обида душит, обида!..
— А ты не думай, пусть смерть грозит, не опускай голову! Не забывай свою честь и славу!
Хотя байбиче и старалась ободрить мужа, но сама, вспомнив о былой жизни, едва удерживалась от слез.
Бай медленно покачал головой:
— Плохие сны снились, не к добру это… Смерть пришла, чувствую, у изголовья стоит. — Он шевельнул повесткой, зажатой в руке. — Пусть придет кто-нибудь из грамотных!
Как раз в это время появился Абды, зашедший проведать их. Он-то и прочел:
— «Повестка
Аилсовет аила извещает Вас, гражданина Кебекбай-уулу Киизбая, что Вы обложены твердым заданием в сумме двух тысяч рублей, а также должны сдать двести пятьдесят пудов хлеба. Предлагается сдать все это в течение двадцати четырех часов. В противном случае, на основании постановления собрания бедняков и батраков, Вы подлежите раскулачиванию.
Бай и байбиче слушали молча, не двигаясь, но, спустя немного времени, когда все стало ясно, бай гневно вскричал:
— Две тысячи рублей! Да у меня волос не хватит! Зови, байбиче, всех зови сюда! Раздай этим ненасытным голякам все, что осталось, и пусть меня оставят в покое, я хочу спокойно умереть! Где Касеин? Пусть он придет и скажет свое слово!
Бай искал поддержку. Он позвал к себе всех, начиная от Касеина и своих ближних родственников и кончая самыми последними бедняками. Вместо некогда навевавшего на них страх Киизбая перед ними предстал безобидный, сухонький и маленький старичок. Шуба сползала с его дряблых плеч, в руках он комкал намокший платок, губы вздрагивали, он не в силах был говорить. Вместо него, как бы от имени пострадавшего, говорил Касеин. Порой поддакивала ему сама байбиче. Все сидели, подобрав под себя ноги и опустив головы. Трудно было узнать, согласны ли они с мыслями Касеина о родовом долге или нет: головы не поднимались.
— Не будем смотреть в землю, единоплеменники! — сказал наконец Касеин после долгих и мудрствующих разговоров о предках, о родовой поруке и взаимопомощи. — Разве не правду говорили умные люди, что: «Хоть бай и кичится, его может разорить всего один джут?» Когда-то нам казалось, что все склоны гор застилал скот нашего Кике. И вот едва набежала один раз буря, как мигом опустели загоны бая. Но теперешний закон, как видно, не считается с этим. Вашего Кике обложили большим налогом — «твердое задание», говорят! Если он не выполнит его в указанный срок, то сами знаете, что грозит ему. Все зависит от вас самих: или вы позволите угнать на чужбину этого восьмидесятилетнего старца, смерть которого лежит уже на одной подушке с ним, или же вы отстоите его!