По предложению Калпакбаева было принято решение организовать артель из записанных в список хозяйств, обобществив принадлежащий им скот и имущество.
XII
На следующий день после собрания уполномоченный и активисты аила сидели в доме Мендирмана.
Так как Сапарбай был объявлен оппортунистом и отстранен от должности председателя артели, надо было избрать нового председателя. Когда собрались и стали обсуждать кандидатов на эту должность, активисты неопределенно намекали то на того, то на другого. Каждый из них сгребал золу к своей лепешке, желая в душе избрать кого-нибудь из близких, из своего рода. Вскоре вспыхнул шумный спор. Препирались долго, около часа, но так и не пришли к единому мнению. И тут словно сам бог вложил ответ в уста Мендирмана.
— Эй, аилчане, довольно кричать и спорить! Послушайте меня! — предложил он. — Мне кажется, вы не желаете друг другу уступать, жалко вам отдавать такую должность человеку из другого рода. Вы все знаете, что у меня из близких только брат мой Шарше. Больше у меня никого нет. Мы — две семьи из рода Кушчу, которые прижились среди вас. Раз так, то, если вам этого не жалко, дайте эту должность мне. Я одинаково близок и далек и тем и другим.
Люди рода Батыра и эшимовского рода, никак не желавшие уступать друг другу председательство, не думая о последствиях, сразу же ухватились за эту спасительную мысль.
— Правильно, пусть будет председателем Мендирман! — дружно вскричали все.
— А что! Бедняк из бедняков, ему и быть!
— Главное, что он не будет тяготеть ни к тем, ни к другим!
— Верно, Мендирман самый подходящий!
Вот таким образом и был избран председателем Мендирман. Сам он хотя и был бедняком, но лодырь был отменный и всю жизнь мечтал о власти. Корыстолюбивый, мелочный и мстительный, он мог, когда это было выгодно, и лгать, и изворачиваться, и льстить. Особенно старался он показаться начальству. Когда на собрание приезжал кто-нибудь из волости, Мендирман кричал больше всех: «Да здравствует свобода, давшая равенство нам, батракам!» Делалось это им для того, чтобы лишний раз обратить на себя внимание, но стоило ему оказаться наедине с близкими людьми, как Мендирман уже поддакивал влиятельным в аиле аткаминерам. Председательство в артели он представлял себе примерно так же, как аткаминерство. «Главное, чтобы камча была в крепкой руке, да ругать их надо, чтобы повиновались!» — думал он. И уже на другой день после своего избрания Мендирман возомнил себя большим начальником. Лицо его приняло недоступное, высокомерное выражение. Мендирман или еле цедил сквозь зубы, или же орал во все горло. Активистам аила он сразу же заявил:
— Будь ваша воля, то вы меня, конечно, не избрали бы председателем, да деваться вам было некуда — меня поставил на работу сам товарищ Калпакбаев! А раз так, теперь я ответственный человек и никакой поблажки от меня не ждите. Я буду выполнять то, что возложено на меня начальством.
А это «начальство» в лице Калпакбаева сидело сейчас у него в доме на самом почетном месте. Повесив свой тебетей на гвозде между двумя окнами, Мендирман пристроился рядом с Калпакбаевым, касаясь своим коленом колена уполномоченного. О, этого удостаивался не каждый! Он занимал Калпакбаева разными веселыми разговорами и чувствовал себя на верху счастья. Иногда Мендирман оборачивался к двери, за которой стряпала жена, и, деловито покашливая, лишь на минуту отрываясь от приятного собеседования, покрикивал:
— Байбиче, гости наши заждались, живей там! Да не забудь бузу подогреть.
— Однако ты, председатель, не рассчитывай угодить нам одной только бузой, — проговорил, посмеиваясь, Саадат. — Ведь ты теперь хозяин целого аила, под твоим начальством двести пятьдесят дворов, так побойся бога, ты должен зарезать годовалого жеребенка!
Калпакбаев снисходительно усмехнулся. Шарше тоже был счастлив, что такой важный гость сидел не где-либо, а в доме его брата.
«Тому, что мы теперь у власти в аиле, мы обязаны Советам и до конца жизни будем благодарны им. При кровавом Николае нас, батраков, за людей не считали, нас топтали, как навоз, а теперь пришло наше время. «Камень тверд, но и камень размякает от угощений». Мы должны в знак благодарности пригласить в гости всех близких друзей-активистов во главе с самим товарищем Калпакбаевым». Такой разговор состоялся между братьями прошлой ночью, и сейчас Мендирман небрежно ответил: