— О-о, моя черноглазая, ты видишь, какой теперь есть твой батыр! Что там наша кляча Айсарала, прах ее возьми, я теперь езжу на таких конях, что и во сне не приснятся!
— Не говори про Айсаралу, чтоб прах ее взял. Грех так говорить! — отвечала жена.
— О да, ты права, конечно, байбиче моя! Нашей Айсарале покровительствует сам аллах. А то как же понять то, что, когда я собирался вести ее на продажу, с ней в мгновение ока случились колики? На другой же день она была уже здорова как ни в чем не бывало. Сам бог послал мне эту лошадь на счастье. Ну, а сейчас коней у меня сколько душе угодно. Но на Айсаралу я не разрешу сесть даже мухе. И за все это я благодарен советской власти. Спасибо ей!
— Однако ты береги и других лошадей, батыр! — лукаво предупредила Бюбю. — А то будешь так перескакивать с лошади на лошадь и позагоняешь их или спины набьешь, а из хозяев кто-нибудь озлится, да и отчешет тебя дубинкой раза два по спине, как это случилось с Мендирманом. Смотри, не зазнавайся больно!
— Да брось ты болтать, баба глупая! — пренебрежительно огрызнулся на нее Иманбай. — Кто я и кто Мендирман? Тоже мне! Когда подо мной был не жеребец крутобокий, а тощая Айсарала, и то я не дрогнул, обратил в бегство самого великана большого Сыдыка! А хороший конь тем более — крылья батыра! Ну-ка, кто сунется ко мне теперь, когда я сижу на густогривом гнедом жеребце? Эх, баба ты глупая, где тебе понять такие вещи! Еще сравниваешь меня с этим трусливым Мендирманом. Разве это мужчина? Вместо того чтобы ринуться на Касеина и сбросить его с седла, он, как трусливая баба, убегающая от мужа, с воплями кинулся наутек. Тьфу, дурак! А мне бояться нечего: когда табуны в моих руках, сам знаю, на каких лошадях мне ездить. Что они мне, в наследство от отца остались, что ли? Скот общественный! Все мы хозяева!
Вскоре Иманбай доездился до того, что сломал ногу одной лошади, а другой набил холку. Ох, как обозлились тогда хозяева лошадей.
— Если бы скот был в своих руках, то этого Иманбая на три версты не подпустили бы к лошадям. Этот голяк, никогда не умевший ходить за скотом, испоганил наших лошадей! — в бессильной злобе ворчали они.
Но Имаш и ухом не повел на недовольство людей. Он продолжал по-прежнему менять под собой лошадей, беспечно разъезжал на аилу, пил бузу, веселился.
Как разыгрывается подчас фантазия, особенно если голова кружится от хмельной бузы! Вспомнил Иманбай, как однажды конный отряд пограничников проезжал через аил в горы. Все они были на отличных, красивых аргамаках, ехали стройными рядами, с песнями. И что особенно примечательно — все лошади были с аккуратно подрезанными хвостами и коротко подстриженными гривами.
Аил любовался лошадьми пограничников, и тогда еще мужчины спрашивали друг у друга:
— Зачем это они подстригли хвосты лошадям?
Наиболее осведомленные предполагали, что это, должно быть, для того, чтобы лед не намерзал на хвосты, когда отряд будет переезжать через перевал.
Объезжая табун, Иманбай вспомнил об этом и обрадовался, словно его осенила какая-то необыкновенная мысль. Он тут же поскакал домой.
— Эй, жена, достань мне ножницы! — крикнул он, не слезая с седла.
— Зачем они тебе?
— А тебе какое дело, сказано давай, значит, давай! Казенные лошади должны быть такими, как им полагается. Хвосты буду резать!
Сколько ни старалась Бюбю отговорить его от этой затеи, Иманбай остался при своем. У всех лошадей в своем табуне он отрезал хвосты ровно по скакательный сустав, гривы тоже сделал щеточкой. Принес домой целые вороха конского волоса и отдал жене, не преминув, конечно, похвалиться:
— Эй, негодная баба, смотри, что я тебе принес! Сама байбиче богача Сансызбая никогда не видела, наверно, столько волоса. Вот учти, когда батыр твой на большой должности, ты ни в чем не будешь знать нужды! Бери, бери, будешь крутить волосяные арканы!
Но радость Иманбая оказалась непродолжительной. Когда хозяева увидели, что натворил Иманбай, обкорнав хвосты и гривы лошадей, они пришли в неописуемое бешенство и тут же с кольями в руках бросились на него. На что уж спокойный человек Оскенбай, и тот даже не выдержал:
— Ты что натворил? Тю, бестолковый голяк!
Однако Иманбай нисколько не встревожился.
— А что, вам какое дело до казенных лошадей? Скоро пойдем через перевал, через реки. Так это для того, чтобы лед не намерзал на хвосты. Понимать надо и заранее вести борьбу против обледенения! — невозмутимо отвечал он.