— Что? Разве есть важнее дела, чем работа комиссии?
Осмон на это раздраженно ответил:
— Ну, если проверка, на то здесь есть вы! Вы председатель, и комиссия спросит прежде всего с вас.
Жиденькие усы Мендирмана встопорщились колючками, зло блеснул подслеповатый глаз.
— Что? — спросил он и примолк, думая про себя: «Во-он как! Они хотят отдать меня на съедение, а сами будут руки греть в стороне? Ну нет, не я буду, если не прихвачу из вас добрую половину… Пусть только тронут меня…»
Исак, подивившись бестолково составленному длинному списку, улыбнулся про себя.
«Если повелитель улыбнулся — смейся, если нахмурился — не надейся». Мендирман любил употреблять эту пословицу и сейчас, заметив улыбку уполномоченного, решил заранее вызвать к себе расположение комиссии. Он заговорил жалостливым тоном:
— А что, я отказываюсь отвечать, что ли? Да, я председатель. Но эту должность я не выпросил себе, сами избрали. А если недовольны, то, пожалуйста, снимайте, ради бога… Может, вы мне канцелярию дали или у меня печать есть… Нет! Даже исполнителя при себе не имею… А спрашивать с меня все вы умеете… День и ночь не слезаю с седла, сам ношусь по аилу как угорелый, из одного края в другой… А хотел было лошадь сменить из общественного табуна, так меня избили, кое-как ноги унес… И нет, чтоб кому-нибудь вступиться, помочь! — Мендирман обратился к Исаку: — Товарищ уполдомоч, прошу вас, слезно умоляю: прикрепите ко мне милиционера с наганом, иначе не остаться мне в живых, — народ тут больно отчаянный…
Исак, углубленный в чтение бумаги, не придал этой просьбе большого значения и ответил, обращаясь ко всем:
— Председатель еще не освоился с работой, надо помогать ему…
Мендирман даже привстал с места, выпирая грудь:
— Спасибо вам, товарищ Термечиков, замолвили хоть словечко… А то куда это годится: сам выезжаю в табун, чтобы сменить лошадь… О какой тут помощи говорить… Черта с два: вместо помощи они кидаются на человека с дубинками… С этим народом нянчиться нельзя, только силу они признают… Среди нас есть и смутьяны-апартунусы! С ними может управиться только такой твердый, как кремень, человек, как товарищ Калпакбаев, а иначе никак нельзя…
Исак только сейчас оторвал голову от бумаги и, сурово нахмурив брови, спросил:
— Вы думаете, что Калпакбаев правильно ведет работу?
Мендирман оробел, запнулся.
— Не бойтесь, говорите прямо!
Глаза Мендирмана забегали, и, не зная, как быть, он решил идти напропалую: «Буду хвалить Калпакбаева, авось да и угадаю».
— Я темный, безграмотный человек, товарищ Термечиков, — заговорил он, оправдываясь, — если что скажу не так, не осуждайте! По-моему, товарищ Калпакбаев твердый, как кремень, джигит, настоящий большейбек. Если бы не его стойкое мужество, то нам, хоть век колотись, не удалось бы заставить народ записаться в списки. И сегодня мы можем с гордостью заявить, что весь аил на сто процентов вовлечен в артель!
Исак нетерпеливо перебил Мендирмана:
— Да, с гордостью, если эта работа проводилась правильно!
— Ну конечно… Вы правы. По-моему, мы правильно вели работу. Мы организовали специальные комсомольско-молодежные группы, которые агитировали народ вступать в артель. Хозяева всех дворов добровольно подали заявления и внесли в списки не только семьи и скот, но и все домашнее имущество, вплоть до птицы…
— Да-а! — протянул задумчиво Исак. — Вот поэтому-то я никак и не дойду до конца списков: ведь здесь перечисляются даже ложки и поварешки…
Мендирман замялся, ухмыляясь глупой, растерянной улыбкой.
— В списках скота много, а домашних вещей еще больше.
— Правильно, правильно, товарищ Термечиков! — поддакнул Мендирман.
— Если все это так и оставить без изменений, наверное, артель сразу пошла бы в гору, а?
— Даже не сомневайтесь. Если будут при мне два вооруженных милиционера, ничего не пропадет, ни одного паршивого козленка!
— Ну да, вероятно, только потому, что не было здесь милиционера, вы и перерезали весь скот. Не так ли?
Мендирман примолк.
— Если верить имеющимся у нас данным, то в последние две недели лошадей было забито и продано около четырехсот голов, рогатого скота — триста две головы, ну, а мелкому скоту вы и счет потеряли. — Исак гневно глянул на Мендирмана. — Товарищ Борукчиев, учтите, если не дадите по рукам расхитителям, то скоро будете скакать не на лошади, а на одном седле!
Мендирман вскочил с места и всплеснул руками:
— Так я об этом и говорю, товарищ Термечиков. Думаете, о чем я пекусь? Если колотушка будет крепка, то можно и кошмянный кол вогнать в землю… А дай волю нашему народу, то они не то чтобы скот отдать в артель, а скорей самого председателя прикончат! Как ни говорите, но пока не установим порядок, на первых порах вооруженные милиционеры обязательно нужны!..