— Ну, это видно еще будет. А пока до осени подождем!
Вот они-то и готовились откочевывать на джайлоо. Киизбай делал вид, что он тоже собирается идти вместе со всеми. Но на самом деле он давно уже решил откочевать один и втихомолку готовился к этому. Еще тогда, когда его обложили твердым заданием, он роздал свой скот по родственникам. А когда немного успокоилось, он снова собрал весь свой скот. И если бы кто-либо из посторонних вздумал поинтересоваться, в чем тут дело, то на это у всех был уже готовый ответ, что, мол, у нас нет подходящих дворов, а у старика двор большой, и, чтобы он не пустовал, мы собрали туда свою скотину. Так должны были отвечать все родственники. Все это устроили Касеин и другие эшимовские аткаминеры. Весь род Эшима, от малого до старого, был строго-настрого предупрежден сохранять тайну. Касеин сказал тогда:
— Держите язык за зубами, иначе мы лишимся своего бая. Сейчас не время болтать! Если кто проболтается, тому будет худо.
И вот теперь Киизбай, как нетрудоспособный старик, выезжает на джайлоо, чтобы присматривать якобы за скотом своих близких родственников. Но сам он таил другую цель: «Не допущу, чтобы мой обильный дастархан остался без мяса. Этого никогда не бывало! Уйду на свои старые кочевья… Может, к этому времени жизнь изменится, а если нет, так я уйду дальше, до границы там недалеко…»
С этим решением Киизбай раньше всех снялся с зимовья и быстро откочевал. Дней пять он прожил на стойбище Отек, а затем двинулся дальше.
Это обстоятельство встревожило активистов. Особенно негодовал Шарше:
— Как же пойдет у нас дело, если мы будем миловать кулаков и баев! Саадат криворотый и Касеин уже достали себе винтовки… Баи и кулаки заманивают народ в горы, а мы все делаем вид, что ничего не замечаем! Я протестую. Если аилсовет не примет решительных мер, то тогда мы, бедняцкий комитет, сами возьмемся за дело. Давай, исполнитель, гони сюда тех кулаков, которые не выполнили твердое задание. Я их посажу в подвал, там им всем места хватит!
Как раз в эти дни в аил прибыл Исак Термечиков. Когда разбиралось дело Калпакбаева, в решении бюро волостного комитета партии особо указывалось на случаи искривления партийной линии в борьбе с баями и кулаками в аиле, где репрессиям подверглись вместо действительных кулаков простые, ни в чем не повинные дехкане. Исак Термечиков решил принять личное участие в исправлении этой ошибки, с тем чтобы повести решительную борьбу с действительными кулаками и баями. Теперь к этому вопросу подходили без путаницы, без спешки. К раскулачиванию наметили тех, кто издавна был богат, эксплуатировал наемную рабочую силу или стоял у ненавистной народу старой власти. Таких баев, манапов, болушей в аиле было сравнительно немного. Отор был уже давно раскулачен. Из эшимовского рода остался один Киизбай, а из батыровского рода — Шоорук, Бердибай и мулла Барпы. Вот эти люди и оказались в списке раскулачиваемых. Но довести раскулачивание до конца, то есть конфисковать скот и имущество, а кулаков выселить в отдаленный край, оказалось не так уж просто. Во-первых, многие активисты, сами еще не понимая сущности политики раскулачивания, стали неправильно истолковывать ее. С другой стороны, такие аксакалы рода, как Касеин, стали нажимать на Джакыпа и других близких им по родству активистов. Касеин говорил им так:
— Не будьте простаками и глупцами, ребята! Выслужиться вы не выслужитесь, не такое сейчас время, а вот можете лишиться почтенного старца нашего рода — аксакала Киизбая. Вы тогда поймете свою ошибку, но поздно будет кусать локти. Если вы сбережете Киизбая, значит, вы сбережете себя — честь рода. Ваш Киизбай теперь не бай, а просто аксакал эшимовского рода. Тот род, который не сможет сохранить своего аксакала, — это не род, а развалившаяся глыба. Запомните это!
Саадат в свою очередь незаметно подбивал Карымшака.
— Надо нам посерьезней подумать! — говорил он вкрадчивым полушепотом. — Сейчас не время заниматься мелочными склоками и раздорами. Беда постигает всех нас — нам грозит лишиться чести и славы рода. — нашего Шооке. Если Шоорук и Бердибай будут унижены и опозорены, то это равносильно позору для всех нас, всего батыровского рода. Я только думаю, что это надо держать за семью замками в душе: если властям так уж надо кого-нибудь раскулачить, то пусть возьмут за голову одного голову другого, а уж если им обязательно нужна голова именно этого человека, то тогда все нажитое нами пусть идет прахом, но отстоять гордость рода — Шооке мы должны во что бы то ни стало. Бояться нам особо нечего. Когда человек рождается, то смерть его рождается вместе с ним! Умирать суждено один раз только, Каке! Я ни перед чем не остановлюсь… И кто знает еще, как сложится жизнь… Будем ли мы в горах или в низине, но во всяком случае я не останусь без народа!