— Да зачем мне тягаться с ним?
— Так почему же ты не выходишь на работу? Оставь-ка эти глупости, Акмат. Терпенье и труд все перетрут. Пока не будешь трудиться, чтобы пот на лбу не просыхал, до тех пор ни в хозяйстве у тебя ничего не прибавится, ни сам ты не приоденешься. А сейчас весна, время не ждет. Что упущено с утра, наверстай до вечера. Отправляйся на работу, вот мой совет!
Упрямому Акмату пришлось согласиться.
Соке все-таки умел убеждать других, но со своей женой не было никакого сладу. Наслушавшись разных сплетен, Умсунай весь день кипятится, и, когда поздно вечером возвращается Соке, она встречает его бесконечными упреками и руганью. Вместо того чтобы накормить, обогреть его, Умсунай выговаривает Соке:
— Ты всегда от лучшего бежишь к худому. Другие вон живут припеваючи на свое счастье, а у нас разве не было скота, а? Где этот скот, кто пользуется им? Ты как хочешь, а я оседлаю гнедого и укочую вместе с другими на джайлоо!
Долго молчит Соке, но и его терпенью приходит конец:
— Да замолчишь ты или нет, осточертела своей болтовней! Хочешь, так кочуй, никто тебя не держит. Давай хоть сейчас собирайся и уезжай подальше с моих глаз!
— А что ты думаешь! Вот возьму и уеду! — Умсунай начинает вызывающе греметь посудой, собирать и раскидывать вещи. «О боже, сила твоя!» — только и удивляется пораженный Соке.
Сегодня Умсунай только встала с постели, а уже не в духе. Сидит себе у очага, накинув на плечи шубу, и как будто дела ей нет ни до чего.
— Вскипятила бы чаю, — сказал Соке.
Старуха неприязненно глянула:
— Я не обязана подавать чай тому, кто не живет дома. Иди в артель, там тебя и накормят.
— Ну, а ты сама-то будешь кушать? — беззлобно спросил Соке.
— Ты обо мне не беспокойся. Я сегодня уезжаю на джайлоо. Гнедого мерина оставь во дворе, не смей впрягать его в плуг! — Умсунай встала и вышла из дверей.
Соке поспешил за ней, опасаясь, что она действительно может уехать. Но Умсунай не приблизилась к лошади. «Как-никак, но мы вместе живем сорок лет, не бросит она меня! — подумал он, смягчаясь. — Ну, поругается, поругается, да и смирится!»
После этого Соке с усердием сделал кое-что по хозяйству и стал собираться на поле. «Придется голодным отправляться на работу. Вот беда-то. Ну, постой, к вечеру охолодишься. Вернусь с поля, тебе же пожалуюсь. Скажу, мол, на старости лет закапризничать вздумала и старика целый день голодом моришь, а когда была молодой, никогда не обижала. Надоел я, видать, теперь тебе!» — думал про себя Соке.
Он седлал лошадь и побаивался, как бы старуха не уцепилась за поводья да не помешала впрягать мерина в плуг. Но Умсунай почему-то ничего не сказала, ушла в дом. Соке решил воспользоваться этим моментом, чтобы незаметно уехать.
«Ничего, что не евши, перетерплю как-нибудь. В уразу тоже по целым суткам в рот крошки не берешь и то терпишь, а это не так страшно», — успокаивал он себя и уже хотел садиться в седло, но оказалось, что шапка его осталась в доме. Поневоле пришлось идти в дом. Войдя, он обрадовался, увидев накрытый дастархан и готовый чай.
VI
Шоорук и Бердибай — предводители двух родовых аилов — жили между собой по-добрососедски, поскольку действительно были соседями.
— Если умирать, то в одной яме, жить, так на одной горе! — рассуждали они. — Да и поблизости лучше обмениваться новостями, это тоже важно.
Эти два аила назывались Верхними — они занимали верхний склон горы по обоим берегам реки. Только две семьи из близких к этим аилам — Саадат и его брат — жили отдельно, почти у подножия косогора. Дворы их выделялись густой купой деревьев. Кроме того, что верховцы жили в удобном месте, они имели еще то преимущество, что постоянно, из поколения в поколение, жили здесь вместе. Все беспрекословно подчинялись аксакалам аила, раздоров и «вынесения сора за порог» не допускалось. Этим особенно похвалялся Саадат: «О, мы любую болячку раздора мигом излечивали!» — говаривал он.
И в самом деле, верховцы не позволяли разгораться междоусобным ссорам. В этих аилах особенно строго берегли честь предков и рода, но зато очень чутки были к сплетням и слухам, исходящим извне. И, что особо примечательно, они всегда активно реагировали на слухи. Так случилось и в этот раз. Сегодня, начиная примерно с обеда, женщины Верхних аилов вдруг встревоженно стали перешептываться: