— Мы жеребята от семени одного жеребца! — говорил он ему. — Что было между нами, пусть былью порастет. Когда-то по горячности своей я тебя ругал. Но это было необдуманно, конечно… Да, молодец ты, ей-богу, смотри, какой дом, какой двор, какой сад, а? Но ты послушай меня. Времена сейчас трудные, мы, братья, один за другого должны держаться: если умирать, то в одной яме, жить, так на одной горе. Ты это и сам должен понимать, парень ты не глупый, надо думать о завтрашнем дне. Вот появились колхозы, появились кулаки. Я тебе, как своему, всегда добра желаю. Сомнительно немного мне за тебя: хозяйство-то у тебя крепкое, всем на зависть, ох, не миновать тебе раскулачивания. Жаль, жаль, но что поделаешь. Давай-ка лучше, пока лошадь под тобой да шуба на тебе, подадимся в горы, переждем там смуту.
Саадат говорил это как раз за три дня до случившегося. Мурат в тот раз ничего определенного не ответил ему, но тревога закралась в его душу. Думал он и так и эдак и все же решил: что бы ни случилось, пусть придет хоть сама смерть, но из дома никуда не уходить, от семьи никуда не скрываться. Но сегодня, когда Саадата заперли в подвале, Мурат уже встревожился не на шутку.
Охранял арестованных сторож аилсовета. Заманбек и Мурат принесли в большом узле передачу: вареное мясо, конскую колбасу, лепешки, масло и ведро бузы.
Опасаясь Шарше, сторож сказал им:
— Вы все это оставьте, я сам занесу им.
Но Заманбек уговорил сторожа:
— Шарше не скоро придет. Он сейчас объезжает дворы, обложенные налогом… Пока он вернется, мы занесем и выйдем… Да ты, ей-богу, хуже самого Шарше, не веришь, что ли, нашему слову?!
— Ну, тогда быстрей возвращайтесь, а то, не дай бог, Шарше застанет!
— Да конечно же, мы мигом. Кому охота, думаешь, сидеть в темном подвале!
Прошло полчаса, а Мурат и Заманбек все еще не выходили. Сторож уже несколько раз предупреждал, чтобы они покинули подвал, однако те и не думали. Саадат даже обругал его:
— Замолчи! Слушай, ты там! Твое дело у дверей стоять, ну и стой себе, а нам не мешай сказки рассказывать!
Сторож возмутился, но Саадат, не обращая на него внимания, продолжил прерванный разговор:
— Так вот это мое последнее слово. Сказал — сделал! Больше я терпеть не могу. Чем получать пинки от этого презренного голодранца, так уж лучше я буду жить дикарем в горах. А вы будьте готовы: ночью ли это будет или днем, но чтобы лошади были под седлом… Я не просто сбегу, как трус, спасая свою шкуру, а прежде всего прикончу этого голодранца Шарше и потом уж уйдем в горы!
В это время в подвал заглянул перепуганный насмерть сторож.
— Кончайте! Шарше едет! Он гонит сюда Курмана! Да быстрей же, кому я говорю!
Мурат стремглав выскочил из подвала. Заманбек еще на секунду задержался, слушая последние распоряжения брата.
— Передай Султану: пусть он свяжется с Касеином! — говорил Саадат. — Пусть он подробно расскажет ему все, что я здесь говорил! Да пусть быстрей решается: не время сейчас медлить… Ясно? Ну, иди!
Заманбек едва успел выскочить из подвала, как из-за поворота донесся голос Шарше, как обычно, крикливый и злобный:
— Езжай вперед, не останавливайся! Ты снова будешь теперь у своего бога — Саадата! С давних пор ты поклонялся ему, а теперь делать тебе будет нечего, лижи своим языком байские пятки!
— А ты не насмехайся, сволочь голодраная!
— Правильно! Я — сволочь голодраная, и я этим горжусь. А таких, как ты — байских прихвостней, — буду под зад пинать и — в подвал!
— Самодур ты проклятый, да чем это я отличаюсь от тебя? Ты ходил в батраках — и я ходил… Ты бедняк — и я бедняк!
Шарше угрожающе замахнулся камчой:
— Замолчи! Ты забыл, что ты превратился в байского блюдолиза!
— Попробуй только тронь!
— Трону, и еще как трону! Хоть ты и бедняк, а душа у тебя черная… Таких саботажников, как ты, только в подвале и гноить! Слезай с лошади!
— Не слезу! Не я саботажник, а ты!
— Кто-о?! — Шарше наотмашь стегнул камчой по голове Курмана.
— Прочь руки!
— Ты когда перестанешь повторять байские сплетни? Ух ты, змея с перебитой спиной!
— Кто змея? Какое имеешь право оскорблять?
— Батрачком тебе давал задание, чтобы ты вспахал гектар земли и засеял его своими семенами? Почему не выполнил приказа?