Саадат думал только о том, как бы привлечь на свою сторону побольше надежных людей и найти деньги. Если Саадат увезет Айну, между двумя аилами наверняка будет скандал и дело может дойти до драки. Ведь Батырбек немедленно потребует назад лошадей, Касеин же не захочет вернуть их, для него богатство дороже жизни. А если даже вернет, то будет стараться, чтобы новый зять, Саадат, возместил эту потерю. Чем все это кончится — было загадкой даже для Саадата, о других же и говорить нечего. «Нужно действовать решительно, — подбадривал себя Саадат. — Если все девяносто семейств поддержат меня, средства найдутся. Кто побогаче, даст лошадь или корову, кто победнее — барашка. Разве народ откажется от своих обычаев?»
Солнце садилось, когда Курман приехал к Саадату.
— Этой ночью Айна будет ждать нас, я уже договорился с ней.
— Спасибо, друг! — обрадовался Саадат. — Никогда этого не забуду.
В юртах уже погасли огни, закрылись тюндуки, люди уснули. Около двадцати всадников остановились в глубокой лощине за аилом Айны. У многих под путлищем были зажаты дубинки, двое захватили ружья. Старались не звенеть стременами, говорили вполголоса.
— Не затевайте драки, главное — увезти девушку, — предупредил Саадат товарищей.
— А если Касеин нападет на нас, что же мы, так и будем стоять, подставив головы под дубинки? — сказал один из верховых.
— Ни за что! — поддержал его другой.
— Мы спасаем девушку, которую продают за калым, закон на нашей стороне, — добавил третий.
— Мы отстаиваем свою честь! — вставил еще кто-то.
— Будь что будет, а жизни не пожалеем! — горячился высокий парень на гнедом жеребце.
Джигиты готовы были ворваться в аил, но Саадат распорядился, чтобы они остались ждать его в лощине.
— Стойте здесь, — сказал он. — Если мы попадемся, скачите на помощь.
— Не давайте разорвать нас в клочья, как жесткую шерсть. Саадат спасать любимую девушку будет; если его и огреют палкой, так ничего, лишь бы я, бедняга, не был избит, — пошутил Курман.
Саадат с Курманом, оставив своих лошадей, исчезли в темноте.
…Айне не спалось. Не давали девушке покоя тревога и сомнения. Лежа с открытыми глазами, она вспоминала свою последнюю встречу с Саадатом у Красной юрты. «У вас нет отца и матери, сами еще молоды, — сказала Айна тогда, — но у вас есть сила, есть и мужество. Народ уважает память ваших предков, да и сами вы в почете. Слово и плеть ваши имеют вес. Думаю, вы можете сразиться с любым врагом. Скажите, можете ли спасти меня от ненавистного человека, если прибегну к вашей защите?» Саадат, горячо поцеловав ее, ответил: «Положись на меня. Моих предков никогда не покидала удача. Я протягиваю тебе руку не затем, чтобы старый коршун отнял тебя, моя любимая!» Вспомнив эти минуты, самые сладкие в ее жизни, Айна неслышно вздохнула.
Тревожно залаяла собака. Лай все удалялся, и вскоре опять наступила тишина. Не прошло и пяти минут, как раздались шаги за юртой. Айна подняла голову и замерла, затаив дыхание. Послышался шепот. Девушка задрожала всем телом. Сердце билось, точно пойманная мышь. Айна снова опустила голову на подушку, укрылась одеялом, но не могла успокоиться. Она снова приподнялась и пугливо прислушалась. Как будто раздался мужской голос… или это ветер? Нет, девушка отчетливо услышала шепот:
— Айна! Айна!
Это был Саадат. Курман отвязывал лошадей, которые были привязаны хозяином невдалеке от юрты, видимо, на случай погони. Курман решил отпустить их на волю и оставить противников пешими. Сделав это, он тихо подошел к Саадату. Тот просунул руку под кереге, коснулся одеяла и снова прошептал:
— Айна! Айна!..
Девушка узнала голос, но из осторожности шепотом спросила:
— Кто там?
— Мы.
— А имени у вас нет?
— Мы приехали за тобой!
— Я никого не жду! — ответила она, а сама в темноте начала быстро одеваться.
— Шутить будем потом. А сейчас одевайся, скорее.
Айна улыбнулась, но об этом не знали те, кто лежал у кереге юрты.
— Живее! — торопил Саадат.