— О-о, добро пожаловать, Имаш! — обрадовался Карымшак, притворяясь добродушным. — Ты тоже сын достойного отца, мы хотим с тобой посоветоваться.
Иманбай приосанился, приняв гордый вид, а затем осторожно, чтобы не коснуться рукой гнойника на холке своей клячи, спрыгнул на землю. Седла, как известно, Иманбай не имел, поэтому садился на свою Айсаралу, подводя ее к камню, а слезал, опираясь о спину лошади.
— Приехал ты очень кстати, Имаш, — встретил его Бердибай. — Послужи нашему роду!
Иманбай, сдвинув на затылок заячью ушанку, с достоинством ответил:
— Храбрец рождается для чести, я готов послужить…
— Молодец! — похвалил Шоорук, перебирая круглые камешки. — Правильно Иманбай говорит. Заяц рождается для камыша, а храбрец для чести.
— Ты знаешь, — начал Карымшак, — что Касеин решил мстить нам. Но мы тоже не из тех, кто легко дает себя в обиду. И все же хорошо было бы восстановить покой и согласие между нашими аилами. По сравнению с Шооруком и Бердибаем, Касеин, конечно, — ничтожество. А поехать к нему придется. Я хотел ехать сам, да аксакалы считают, что надо послать кого-нибудь другого. Ты, Имаке, настоящий бедняк, советская власть всегда поддерживает тебя. Поезжай-ка ты к Касеину и переговори с ним. Тебя он, может быть, послушается. Скажи ему: «Батыр, ты уже, должно быть, излил свой гнев, давай помиримся. Теперь мы стали сватами и неудобно продолжать вражду».
— Поеду, — согласился Иманбай, а сам, все еще побаиваясь, спросил: — А если Касеин начнет грозиться, тогда как мне быть?
— Пусть грозится, ты тоже отвечай, как полагается достойному человеку, не робей! — посоветовал Карымшак. — Ты хуже его, что ли?
— А если они полезут драться? Что я тогда буду делать? — отвиливал Иманбай.
— Ты посол, а поднимать плетку на посла не полагается, — успокоил Карымшак. — Касеин тоже сын достойного отца и обычаев не нарушит.
Когда ему указали, что он посол, Иманбай почувствовал прилив гордости и силы. «Да проглотит могила их отцов, — сказал он себе. — Раз я бедняк и еду послом, кто осмелится поднять плетку на меня? Но надо быть готовым ко всему…»
— Ладно, Карымшак, — согласился Иманбай. — Поеду. Только дайте мне на случай драки хорошую плетку.
Раздались одобрительные голоса:
— Имаш прав.
— Верно, на удар надо отвечать ударом. Ехать с голыми руками нельзя.
— Чью плетку возьмешь? Выбирай сам.
Каждый протянул Иманбаю свою плетку. Иманбай, прищурившись, внимательно оглядел их.
— Возьму плетку Карымшака, у нее конец обмотан проволокой, она толстая. От ее удара несдобровать и богатырю.
Карымшак, еле сдерживая смех, отдал плетку Иманбаю.
— Бей поосторожнее, не то убьешь человека и всем нам придется отвечать! — и аткаминер громко расхохотался, ему вторили другие.
Когда Иманбай отъезжал на своей Айсарале, Шоорук крикнул ему вслед:
— Будь осторожен, Имаш! Если тебя кто-нибудь случайно стукнет дубинкой, ложись! Смотри не вздумай драться! Притворись мертвым.
Перед тем как выехать из дома, Иманбай велел жене подать бузы. Бюбю живо исполнила желание мужа, и он, выпив две чашки, отправился в путь. Хотя нужда и была постоянной гостьей в землянке Иманбая, без бузы он не оставался ни зимой, ни летом. Она всегда была у Иманбая лучше и крепче, чем у других. Этим он, видимо, был обязан мастерству Бюбю. Хорошая буза привлекала в дом заправил аила. Касеин тоже не раз сиживал у него.
«Когда лошадь худая, — размышлял Иманбай по дороге, — она послушна, стоит ей поправиться хорошенько, она начинает коситься, фыркать — не подходи к ней. Так и человек. Если Касеин зазнался, породнившись с важными людьми, он забудет мою бузу, если нет, послушается меня. Черт возьми, Саадат же сын достойного отца. Не похить он красавицу Айну, на мою долю не выпала бы честь ехать послом».
Две чашки бузы, выпитые Иманбаем, сделали свое дело, он пришел в блаженное настроение и, надвинув ушанку на глаза, запел:
— Живи, моя Айсарала! Эх, придет день, и нас с тобой зароют в землю. Но мы не ропщем на создателя. Шагай веселей, Айсарала, шагай!
Так, размышляя на философские темы, Иманбай незаметно доехал до речки, которая весело журчала, пенилась, плескалась, разбрасывая белые брызги. Вспомнив, как эпический богатырь Кюльчоро на коне батыра Семетея Тайбууле переплывал реку Ургенч, Иманбай воскликнул: «Вперед, лошадка!» Он раза три ударил ногами по бокам Айсаралы, и лишь после этого кляча вошла в реку, видимо, решив, что надо подчиняться хозяину и иного выхода нет. Она тяжело дышала, выйдя на другой берег. Отчаянно обмахиваясь мокрым хвостом, Айсарала раза три ударила им по ногам хозяина.