Батырбек сидел в тени юрты и пил кумыс. Он побелел от злости.
— Что вы скажете, если мы решимся на одно важное дело, а? — спросил бай своих домашних.
— На какое, батыр?
— Не закопать ли этих собак под обрывом? Меня душит гнев!
— Можно и закопать! — сказал один из джигитов бая.
— А потом посмотрим, что бог даст…
— А если узнают? — заколебался кто-то.
— Как бы не приключилась беда, — предостерегла байбиче. — Не торопись, батыр, обдумай хорошенько.
— Положимся на бога! — уверенно ответил Батырбек.
Некоторое время все молчали.
— Если убьешь их, тебя вышлют из аила! — предупредила мужа байбиче и скрылась в юрте.
Батырбек огляделся и замолчал. К нему подошла мать Айны байбиче Батмакан.
— Смотрите! Они приехали искать мою девочку, мою милую дочь, которая нашла своего законного мужа. Чтоб глазницы их наполнились землей! Накажи их, создатель!
Не найдя Досумбека с Айной, милиционеры вернулись к Батырбеку.
— Где вы спрятали женщину, которую насильно увез ваш брат?.. Не хотите говорить? Тогда одевайтесь!
Батырбек некоторое время молчал, с удивлением глядя на милиционеров. Его душила злоба. Вскочив с места, он прошипел:
— Если вам дорога жизнь, вон отсюда! На ваши подлые вопросы ответит вам ваш бог Бакас!
Услышав имя начальника окружного отделения, один из милиционеров ударил по шее свою лошадь и выехал на дорогу. За ним последовали второй милиционер и Курман.
Чортон, который с рассвета наблюдал все происходящее в аиле, окликнул Курмана:
— Ой, джигит! Заверни-ка сюда на минутку!
Курман подъехал, вежливо поздоровался:
— Здравствуйте, аксакал!
— Здравствуйте, мырза! Никак не могу узнать тебя. Чей ты будешь?
— Я из аила Кюнчигыш, аксакал. Искали мы здесь одних людей, да не удалось найти.
Чортон слегка склонил голову набок.
— А-а, понял, понял. Здесь вы никак не могли найти их.
— Да, не удалось. Видно, вы спрятали их очень хорошо.
— Теперь слушай меня, сынок. — И Чортон рассказал о всаднике, который утром ехал со стороны пшеничных полей и вел на поводу двух оседланных коней. Старик добавил: — Сынок, перепелка, которую вы ищете, спрятана в каком-нибудь из русских домов села Сары-Куль. Но по моим расчетам, они ее не успели туда довезти. Думаю, что она села где-нибудь в пшенице вон в тех полях. — Он показал рукой на запад и засмеялся.
— Аксакал! — обрадовался Курман. — Если мы найдем ту, которую ищем, обязательно вознаградим вас.
Курман поехал со своими спутниками, а Чортон, сидя возле своей землянки, видел, как он догнал милиционеров, и все они повернули к пшенице.
Легкий ветерок пролетел над пшеницей, колосья тихо шуршали, Айна слушала их шепот со сладкой болью в душе. Ведь она была пленной птицей. Грубые руки, касавшиеся ее мягких белых рук, вызывали отвращение, Айна старалась оттолкнуть Досумбека, но он притягивал ее к себе, чтобы поцеловать. Даже самое слабое существо не покоряется, когда глубоко ненавидит. И Айне удавалось оттолкнуть Досумбека, вырваться из его объятий, а когда начинали иссякать силы, она просила, умоляла не трогать ее…
Два милиционера с Курманом долго прочесывали пшеницу. Они совсем было потеряли надежду найти Айну, когда она вырвалась из объятий Досумбека и поднялась во весь рост. Досумбеку тут же удалось схватить ее, но Курман успел заметить белый платок. Они подъехали.
— Ой, Досуке, вам удалось поймать живую перепелку? — крикнул Курман.
— Старик, не трудитесь напрасно. Вы уже выпустили птичку из рук! — добавил один из милиционеров.
Досумбек растерялся. Айна, вырвавшись из его цепких рук, подбежала к Курману.
Парень усадил ее в седло перед собой, один из милиционеров сел на лошадь с Досумбеком. Так они приехали в аил.
Мать с плачем встретила Айну.
— Куда ты поедешь, дитя мое? Не заставляй меня проливать слезы. Не послушаешься, я прокляну, откажусь от тебя! Останься, не убивай. Пожалей свою мать, свет моих очей!
— Не одного ребенка предала ты земле, мать, — ответила Айна решительно. — Считай, что и я умерла. Лучше смерть, чем жизнь с таким стариком. Если я тебе дочь, дай мне уехать, не стой на моем пути.
Не властен был Батырбек снять с повестки дня вопрос о раскрепощении женщины. Бессилен был Бакас, бессильны были манапы, баи. Новая жизнь послала на скачки своего скакуна, который мчался вперед, преодолевая барьеры, оставляя позади препятствия. Борьба шла не только за то, чтобы женщины учились и занимались государственной деятельностью, упорная борьба также велась и против многоженства, чтобы старики, имея байбиче, не брали молодых девушек в токол. Кто бы ни брал себе токол — бай ли, аткаминер ли, — все равно он не мог обойти закон. Вместе с токол его вызывали на сюйдюм. Если у нее хватало смелости, она говорила: «Меня привезли насильно, я не люблю этого человека». Но не всякая токол осмеливалась сказать правду. Многие боялись, что их сурово покарает дух предков. Такие женщины говорили: «Родители меня не продавали, я приехала сама и люблю этого человека». Кусая губы в отчаянии, покорные обычаям старины, они становились токол. Айна смело сказала, что не станет женой старика. Ее история сделалась известна всему округу, пошли толки. Особенно много было разговоров вокруг имени Батырбека.