— Начинай! — торопил Курман Иманбая. — Из-за тебя устал наш эркебала. Как звали твоего отца?
Иманбай, чуть улыбаясь, начал:
— Суюнбай.
— А деда?
— Капсалан.
— А прадеда?
— Карабай.
— Прапрадеда?
— Келдике.
— А его отца не знаешь?
— Теебакты.
— А дальше кто-нибудь был?
— А вы думали нет?! Его звали Курамыш.
— Ой, ты не зли нас! — сказал Султан. — Достаточно и того, что из-за тебя нашего эркебалу жажда замучила.
— Как звали твоего седьмого праотца?
— Чонмурун!
Курман обратился к сидящим:
— Скажите, аксакалы, правильно Иманбай называл своих предков или за них выдавал и тех, которые когда-нибудь улыбнулись, глядя на его мать?
Все подтвердили:
— Правильно называл, правильно.
— Иманбай ведь был послом. Разве он может ошибиться.
Джорочу расхохотались.
— Налейте ему самую большую чашу! — предложил кто-то.
— Только до краев!
— Пусть выпьет не дыша!
Курман наполнил большую черную чашу и подал ее Иманбаю.
— Пей, стоя смирно!
— Пусть выпьет не переводя дыхания!
— Знай, чернобрюхий, как являться к джорочу!
Бузу Иманбай пил всегда преважно. Что-что, а чашу осушить он был мастер. Это знали все. Но сейчас Иманбаю дали такую большую чашу, что даже ему трудно было выпить ее одним духом. Тянул он тянул, устал, а на дне еще оставалось больше стакана. Хотел Иманбай выдержать, да не смог, перевел дыхание. Будь что будет!
— Дорогие аксакалы! — взмолился Имаке. — Я поклялся своей жене Бюбю не пить бузы. Сказал ей: «Если хоть раз еще выпью, пусть буза в моем горле превратится в мочу свиньи». Что же я ей скажу теперь, а?
Раздался хохот. Джорочу кричали:
— Эшикага! Накажи его! Чего смотришь!
— Налей еще!
Иманбая заставили выпить еще две большие чаши. Но и тогда джорочу не успокоились.
— Водки ему!
— Да, да, налей ему живой водички!
— Пей залпом, — приговаривал Курман. — Это святая вода зем-зем. Она смоет твою клятву. Пей! О-о, смотри, сверкает, как слеза!
— Такого напитка не пробовал никто из твоих предков.
Иманбай, закрыв глаза, выпил водки из пиалы. Ему сразу стало жарко и показалось, что смех джорочу доносится откуда-то издалека. Посмотрев в сторону эркебалы, Иманбай вдруг заметил, что на почетном месте сидит не один, а три Саадата. И все они глядят на него, смеются и дразнят.
— Будь проклята могила твоего отца! — Иманбай опустил голову и снова поднял. — О-о… из одного шайтана получилось три… пусть будет их не три, а тысячи, Иманбай-батыр их не испугался! Я бедняк… хозяин всего теперь… если хочешь знать… Ой! Кривляющийся шайтан… смотри!.. Трое их… трое! Прочь… Я эркебала… этого джоро… если хо… хочешь знать…
Пьяная болтовня Иманбая разозлила Султана:
— Что этот голодранец тут кривляется? Какой батыр нашелся!
Иманбай протер глаза, посмотрел на Султана, и ему показалось, что у того тоже две головы.
— Он, Султан!.. Где ты взял две головы?.. Будь не только двухголовый Султан, а семиголовое чудовище… ты храброго Иманбая не напугаешь!.. Я оторву все твои головы!…
— Выведите его! — распорядился Саадат. — Бросьте в снег, пусть отлежится. Накормишь собаку, она тебе ковер испортит. Надо проучить его как следует!
Шестеро дюжих джорочу выволокли Иманбая на улицу. Увидев такой оборот дела, Турду не на шутку растерялся. Он думал только о том, как бы скорее вырваться отсюда. По требованию эркебалы он безошибочно сказал, какими нитками прошиты подкладки его потников, и, залпом осушив штрафную чашку бузы, выбежал во двор. Иманбай валялся в снегу, безуспешно силясь подняться. Турду вытащил его из сугроба. Иманбай, шатаясь, едва дотащился до Айсаралы и сделал несколько попыток взобраться на нее, но каждый раз падал на землю. Он на чем свет стоит ругал Саадата и его друзей:
— Ух, шайтан трехголовый… проклятые джорочу… Они меня напоили бузой… потом избили… Но почему ты, Айсарала, не заступилась за меня?.. Как ты смеешь не заступаться за своего хозяина?! — Иманбай бил дрожащим кулаком клячу по морде. Айсарала, чтобы избежать нового удара, пятилась.
Прохожие смеялись, сокрушенно качали головой:
— Эх, бедняга обтрепанный! Да пусть бы он захлебнулся кровью своего отца, чем так напиться!
— Несчастный! Он, наверное, сейчас воображает себя владельцем несметных табунов Сансызбая.
— Посмотрите, на кого он стал похож!