А мы-то что? Мы и сами не прочь. Но где взять?
И тут Чевеид Снатайко и предложил:
– А, может, по подъезду пройтись?
– А на хуя?
– Да, салют поспрашивать!
Переглянулись мы. Покумекали и поняли – дело говорит Чевеид Снатайко.
И пошли мы по подъезду. Поднялись на последний этаж. Чевеид Снатайко, как активист, телегу разработал.
Вот он в дверь звонит, его шапка и шарф – у нас. А мы – на полпролета ниже. Слушаем.
– Кто там?
– Ой, извините, пожалуйста! Я сосед ваш снизу.
– Что случилось?
– Понимаете, мы сегодня с братиком в зоопарк ходили. И он простыл. Кашляет, температура поднялась.
– Ой, действительно, беда!
– Я в аптеку побежал – а она закрыта.
– Да: Да:
– Может, у вас лекарство найдется?
– Так у нас много от простуды:
– Вот, мне мама написала какое надо. Салю: Со-лу-тан. Солутан есть у вас?
– Солутан? Не знаю. Сейчас посмотрю.
Пауза.
– Извините. Нет.
– Спасибо большое. Извините, пожалуйста.
– Да, ничего, ничего: Ты попробуй в квартиру этажом ниже заглянуть. Там может быть:
Восемь раз повторялся этот диалог. Разные квартиры, разные вариации. Но в девятой выдали нам салют! Но всего полбанки.
Но это был успех! Фантастический успех!
Ободренные, мы продолжили изыскания. Ко второму этажу девятнадцатиэтажки у нас было уже три целиковых пузыря. Два по половине и пара даже не вскрытых!
А на очередной звонок и начало телеги «братик заболел» дверь, которую
все жильца обычно все же оставляли запертой на цепочку, она вдруг распахнулась. И перед Чевеидом Снатайко возникла тетка. Уборщица драгстера. Та самая, которую мы часа полтора назад закидывали снежками.
– Солутан, говорите? – Наступала она на Чевеида Снатайко. – Солутан, значит? Солутану захотели, наркоманы поганые?!
И тетка извлекла свою натруженную шваброй ручищу из-за спины. А в ней оказалась скалка! Отполированная, блестящая и деревянная скалка. Такая точно, которой ебошат мужей-алканавтов их ревнивые жены на карикатурах.
И Чевеид Снатайко с позором ретировался. Он вырвался на улицу, мы – за ним, а вслед нам неслось:
– Только посмейте появиться в этой аптеке! Враз в милицию сдадим!..
Но хули нам тетка со шваброй?.. Или без швабры, но со скалкой? Да по хую она нам уже была! Ведь вырубили мы уйму салюта! Этого же: На неделю хватит!
На неделю, конечно, не хватило. В три дня протрескали.
Но методика нам понравилась. И с тех пор стали мы разъезжать по Москве: Аскать салют по подъездам, прикрываясь заболевшими братиками-сестренками.
Года четыре мы так делали. А к пятому курсу торчать как-то незаметно перестали.
Вот так-то. Лет десять уж прошло с той поры. Да, больше, уж!
Встречаемся мы иногда, одногруппники. Вот и недавно встретились, коньячку выпили, что кВинт называется. Повспоминали вольницу студенческую. И вдруг – звонок в дверь.
Я открываю – там пацан.
– Извините, пожалуйста, – говорит, – у меня братик заболел. Нет ли у вас такого лекарства, как солутан?
– Нет, – отвечаю. – Сами все давно проторчали. Извини.
Вернулся я к гостям, и только через минут десять дошло до меня, что же я сказал! Я-то еще мимоходом удивился, что у пацана того глаза какие-то квадратные стали.
Вот она, преемственность, чтоб ее!
40. Цветные тараканы
Только не надо мне пиздеть, что я заморочен на тараканах!
Это домашняя животная. И от скотины этой не деться никуда. Жила она до нас, и после нас жить будет. Вон, в киношке человеки с тараканами воевали. В космосе. И победили, типа. Мозги тараканьи захватили. Только поебень это. Хуй ты победишь таракана. Ты его тапком, а он из другой щели вылезет.
Вот однажды была одна такая винтовая хата. Хозяйка – девка. Ее пренса по Тунисам, да Египтам мотались, то ли дипломаты, то ли торговали хренью всякой в совковые времена. И привезли они как-то аквариум с тараканами. Ну, не нашими, конечно, а тамошними, экзотическими. Длиннющие такие твари, с ладонь. Не широкие, с ладонь, а длинные с ладонь. Карандаши такие. Зеленые. А крылья растопорщат – так и шириной больше ладони становятся.
И вот жили они под лампочкой. Никого не трогали. И их никто не трогал. Пока как-то раз один деятель хозяйку ебал, и пяткой этот аквариум на хуй уронил. Ну, не совсем на хуй, а на пол, где тот и ебанулся вдребезги. И эти зеленые карандаши съебали по рыхлому. Ну съебали, и съебали. И хуй с ними.
Про аквариум забыли, предки приехали, поругались и снова свалили в Греции и Парагваи.
А однажды, через год: Лежит Блим Кололей, приходуется. Приходнулся, свет включил, а по стене ползут они. Вереница. Десяток, если не больше. Из одного угла в другой. И все зеленые: Длиннющие: И изредка крылья раскрывают.