Нью-роуд, или «Новая дорога», проходила через старейший китайский квартал, застроенный двухэтажками, в которых нижнее помещение, как правило, лавка, а верх — жилье. Грязное и дешевое место, где неизвестно по какой причине среди менял, скорняков, портных, прачек, стекольщиков и знахарей несокрушимыми крепостями стояло несколько ювелирных магазинов. Словно дозорные «Союза цветов дракона», держащие под неусыпным наблюдением подданных — хуацяо.
Клонт подал на подносе замшевый мешочек.
Цзо молча указал на Палавека. Невежливо, будто сбрасывал неотвратимые убытки.
Тот принял мешочек, достал атташе-кейс, открыл его на коленях — оружие оставалось на месте, положил мешочек, снова захлопнул крышку.
— Проводите нас, Клонт, с господином к телефону...
В трубку Цзо сказал на кантонском диалекте:
— Почтенный учитель Лю, говорит Майкл Цзо. Извините великодушно, что звоню в пятницу и так поздно. Я вынужден произвести абсолютно неотложный платеж наличными. Однако банки уже закрыты до понедельника, а требуемой суммы под рукой нет. Я вручил девять карат бриллиантов некоему господину Йоту. Через полчаса прибудет... Почтительная просьба оценить камни и расплатиться с ним. Неоценимо лестно! Всяческого благоденствия!
Старик привратник, сидевший на бамбуковой табуретке при туалете, перестал дергать ногами. Икры вновь ритмично задергались, когда в трубке прозвучал отбой.
Вернувшись в зал, Цзо дал младшим братьям сигнал: свободны. Оба не потрудились, хотя бы приличия ради, повременить. Задвигали стульями, потребовали счет. Старец, едва закончится обед с Палавеком, наверняка получит сообщение, что Красный принял бриллианты. Ну а он, Цзо, в понедельник доложит Самому старшему брату иную легенду.
— Вы не хотите взглянуть на сокровище, которое получили? — спросил он ласково Палавека. Вновь из-под стола появился атташе-кейс. — Как оружие? — поинтересовался после созерцания бриллиантов.
— Спуск мягкий. Бой безупречный. Хватило и двух выстрелов.
— Значит, осталось одиннадцать? Берегите патроны от моего оружия. Вторую обойму, к сожалению, предоставить пока не могу. Марка новая...
«И вовсе не твое, — подумал Палавек, — а Нюана. И не одиннадцать вишен у меня в запасе, а тринадцать. Но знать тебе это ни к чему».
— Мистер Цзо! Теперь, когда между нами полная ясность, я полагаю, что в мои новые служебные обязанности в «Союзе цветов дракона» не входит совместное увеселительное времяпрепровождение. Благоволите освободить меня, сообщив, где и когда я могу вступить на борт «Револьвера» и возобновить операции... под вашим командованием.
— Что ж, «Револьвер» в порту Хуахин. Катер переведен на легальное положение: внесен в филиппинский реестр, имеет портовую приписку. Бортовое название — «Красная стрела». Длинный Боксер, механик и один из бывших солдат — при катере. Других людей на борту нет. Без вас удальцы, которые, кстати, имеют на руках подлинные документы, с места не желают сдвинуться и под автоматами. Это проверено...
— Благодарю. Я ухожу...
— Будьте осторожны. И обязательный совет: ночуйте у брата. Во всем Бангкоке сегодня для вас, дорогой мистер Йот, безопаснее места нет!
Когда дверь «Чокичая» мягко прикрылась за Палавеком, шел девятый час. Огоньки лампочек, вполнакала светивших над лавчонками и забегаловками, и керосиновые камельки лоточниц, сидевших на тротуаре, выписывали дугу, уходящую в ночь. За Чао-Прайя сверкали зарницы. Жара компрессом ложилась на лицо и грудь, намокала рубашка. Но даже надрывный вой «тук-тука», лишившегося глушителя, радовал и казался вестником свободы. Не хотелось думать о будущем.
Палавек заткнул браунинг за брючный ремень на спине, прикрыл его полой гуаяберы. Мешочек с бриллиантами сунул в карман. Остановил такси.
У входа в магазин «Драгоценные камни и ювелирные изделия Элвина, Объединенные гранильщики», раздвинув на полметра стальную решетку, прикрывавшую витрину, которая искрилась изумрудными ожерельями, рубиновыми подвесками и бриллиантовыми кольцами, переминался сам хозяин. Угодливо поприветствовав столь позднего посетителя, затараторил:
— Конечно, конечно... Ну, что вы! Какие церемонии! Раз дело спешное...
Магазинчик блистал ухоженностью.
Палавек выложил замшевый мешочек на поднос, обтянутый черным бархатом. Дернул за уголок. Камни раскатились, мерцая под включенной лампой дневного света.
— Девять карат...
Ювелир задвигал костяшками секционных китайских счетов.