Костя проснулся от того, что явно услышал поблизости грохот. Он лежал на кровати, стараясь понять, снится ли ему запах дыма, или кто-то из соседей снова палит траву и срубленные ветки с фруктовых деревьев. Мозг подсказывал, что большая часть машин разъехалась, унося жильцов после выходных по домам, оставляя на дачах только несколько семей, живущих здесь всё лето. Вялый мозг, напитанный дымом и сном, старался понять, сколько дней прошло с момента, когда семья вьетнамцев поехала в город, обещая Косте в следующий раз привезти чудное средство от комаров? Два дня? Три? Да, не меньше… Так кто тогда палит траву?
Он рывком поднялся с кровати, но ноги подвели, из-за чего Костя головой больно приложился об пол. Причину слабости он понял сразу, поскольку комната, действительно, была укутана белыми нитями паутины, имя которым «дым». Он сочился из всех щелей, наполняя комнату горьким запахом, оседая в носу и создавая ни с чем не спутываемый привкус в слюне. Дым полз по стенам, стелился по полу и выползал из-под двери. Он застилал глаза, окутывая их в молоко, не давая понять, где дверь, а где окно, прикрытое на ночь роллетой.
— Вероника! — закричал Костя, с трудом вставая на ноги. — Быстрее… Мы горим!
Жена приподнялась на локте и снова упала на кровать. Костя понял, что Вероника надышалась дыма, и если он, крепкий мужчина, упал с кровати, не сумев подняться на ноги, то что теперь говорить о ней?
Костя кинулся к супруге, стараясь поднять её на руки, но тело Вероники стекало по ним, уплывая на кровать, а с неё на пол. Жена упала рядом с журнальным столиком, расплескав по полу светлые волосы, мгновенно слившиеся с дымом.
— Вероника! — на негнущихся ногах Костя, не понимая как, дошёл до окна. Он тянул на себя ручку, не осознавая, в какую сторону её крутить, в последний момент замечая тросик от детского замка. Он не откроет полностью окно, чтоб выбежать наружу, но сможет увидеть свет, подтягивая роллету и пуская в комнату больше чистого воздуха.
Когда верёвка намоталась на бобину, Костя выглянул на улицу, жадно припадая к щели в окне. Нет, он спасётся! Он выбьет стекло и выпрыгнет наружу. Там, надышавшись кислорода, Костя снова прыгнет в дом и вынесет на руках супругу! Ещё чуть-чуть воздуха и он…
На Костю смотрели Михаил и его жена. Они были в десятке метров от дома, освещённые играющим по улице пламенем. Улыбки на лицах хозяев дома не мог скрыть даже рассветный сумрак, выкрасивший округу в серый цвет.
— Боже, что это происходит? — закричал кто-то в стороне от Михаила.
Костя посмотрел в сторону, откуда донёсся знакомый голос и закричал мужику, снова стоящему в трусах:
— Спасите! Вызовите пожарных и полицию!
Голос Кости, слабый и хриплый, утонул в звуке падения какой-то части дома, за которой последовал взрыв одной из канистр. Ему пришлось присесть, не понимая, что происходит, тем самым он снова удалился от источника кислорода и сел поближе к дыму.
— Вот же сука.... Убью! — Михаил, отошёл к машине и достал из багажника топор и лопату. Покрутив их в руках, он выбрал топор и, удовлетворённо кивнув, направился в сторону мужика, которого уже и след простыл. — Куда эта падла скрылась?
— Не знаю, — отмахнулась жена, показывая пальцем на соседский дом. — Вон там дверь открыта.
Михаил пошёл к дому умершей недавно Никитичны, по дороге покачивая топором из стороны в сторону.
— Ты не должен был этого видеть! Мы всё рассчитали, наблюдая за домами несколько недель! К тому же, куда делась бабушка, которая одна здесь жила? Не ты ли тот дедушка, который решил на ней поджениться? Я несколько дней прожил в лесу, подкармливая комаров, и не позволю, чтоб из-за какого-то старого хрена сорвалась моя смерть!
Отодвинув топором занавеску, Михаил вошёл в дом. Подсвечивая маленьким фонариком, он обошёл все комнаты, но никого не увидел. В этот момент, мужик выглянул из-за двери своего дома, показав тем самым, своё убежище.
— Давай быстрее! — крикнула Женя. — Нас через пять минут тут не должно быть.
— Да иду я уже! — Михаил вышел из дома Никитичны и уже сделал шаг в сторону соседнего дома, как за спиной раздался голос:
— Кота только не трогай — дорог он мне.
Мужчина остановился на минуту, посмотрев на дверь, через которую только что прошёл. От увиденного у него отвисла челюсть, а топор безвольно повис в руке. На него смотрела старушка в платке и старом платье. Она стояла на пороге, а из двери дома лился свет. Из глаз старушки текла кровь, капая на крыльцо, при этом не издавая ни звука.
— Хо… хорошо… — Михаил с трудом сглотнул ком в горле, ударом ладони свободной руки по щеке, сгоняя наваждение. — Кот…