Слушай, сказал себе Стронг: ты взбирался на сотни деревьев и никаких дриад на них не видал. Их просто не существует, ни на этом дереве, ни на всех остальных. Дриада на ветке? Скажи еще, что у тебя во фляжке шампанское.
Он заставил себя навести на ветку луч. В дереве открылась трещина, и Стронг внезапно ощутил боль.
– Вира, – сказал он. Веревка запела и натянулась, ветвь испустила вздох. – Вира, – повторил Стронг, углубив разрез. – Так держать, мистер Райт. – Невидимый луч резал древесную плоть дюйм за дюймом, ветвь отделялась от родимого дерева и наконец совсем отделилась. – Майна, мистер Райт.
– Есть, мистер Стронг!
Отсекая мелкие сучья, чтобы большая ветвь не застряла, Стронг смотрел во все глаза, но дриаду больше не видел.
Руки снова взялись дрожать, и скоро Стронг увидел такое, от чего они затряслись еще пуще: на срезе, который луч временно заморозил, проступила кровь.
Нет. Не кровь. Красный сок.
Господи, да что с ним такое? Отсеченная ветка плавно шла вниз, не оказывая никакого сопротивления.
– Готово, мистер Стронг, возвращаю конец обратно, – доложил Райт и тут же ахнул: – Ты что, поранился, Том?
– Нет. Это сок.
– Ничего себе сок! Зухр говорит, что он розовый, Синее Небо – что багровый, а по-твоему как?
– По-моему, это похоже на кровь. – Стронг переместился на ту сторону ствола, чтобы не видеть обрубок, и стал ждать, когда подадут конец. При этом он пристально изучал следующую по счету ветку, но и на ней дриады не обнаружилось. Приготовившись к очередному разрезу, он вернул себе часть самообладания и почти забыл про кровавый «сок».
Когда вторая ветка поплыла вниз, из новой раны опять просочилась «кровь», и ему опять стало дурно, но уже меньше: он попривык.
Он отделил и послал вниз еще четыре большие ветви. Ему везло: ни одна из них не застряла. Без везения не обойтись, если ветви обрубаются от верхушки дерева, а не снизу, поэтому верхняя обрубка применяется лишь в тех редких случаях, когда есть риск повредить дома, находящиеся в непосредственной близости от дерева. Нижние, самые толстые и длинные ветви нельзя убрать безопасно, если этому препятствуют верхние, поэтому в данном случае «нижний способ» исключен.
После следующих восьми лебедку пришлось перенести на другую сторону, и Стронг обрубил еще восемь – отличные показатели для одного рабочего дня.
– Не хочешь спуститься вниз на ночь? – традиционно спросил Райт.
– Черта с два, – столь же традиционно ответил Стронг.
– Обычай сидеть на дереве до победного конца не должен применяться к таким вот гигантам, – заметил Райт.
– Не должен, но применяется. Что там на ужин?
– Мэр готовит для тебя фирменное блюдо, сейчас на лифте пришлю. Ты тоже туда залезай: поменяем тросы и спустим тебя к палатке.
– Ладно, давай.
– Мы ночуем в гостинице, но наушник я не сниму: вдруг тебе что понадобится.
Мэр пришел только через полчаса, но блюдо, присланное им, того стоило. Стронг воздал еде должное, сидя по-турецки перед палаткой. Солнце уже закатилось, и птицы ха-ха, пронизывая листву красными бликами, шумно прощались с ушедшим днем. Заметно похолодало – обогреватель пришлось включить сразу же после ужина. Производители позаботились не только о физическом, но и о духовном комфорте пользователя, придав устройству вид маленького костра. Поворотом диска пламени можно было придать желтый, оранжевый или вишневый оттенок. Стронг выбрал вишневый; крошечные атомные батарейки излучали тепло и скрашивали его одиночество.
Вскоре взошли все три луны Омикрона-18: их разнообразный переливчатый свет сквозь ветки, цветы и листья успокаивал, навевая сон. Птицы ха-ха на ночь угомонились, и вокруг, за отсутствием поющих насекомых, настала полная тишина. Когда стал виден пар от дыхания, усталый Стронг переместился в палатку, оставив свой «костерок» у входа. За костром тянулась вдаль серебристая ветвь с недвижными серебристыми листьями.
Дриада показывалась ему по частям: мерцающие серебром рука и нога, серебряный промельк лица, темный промежуток на месте туники. Потом фрагменты слились воедино, и она, представ во всей своей бледной прелести, вышла из тени и села по ту сторону от костра. Стронг наконец-то увидел вблизи ее прекрасное лицо с яркой синевой глаз. Некоторое время оба молчали, окутанные тьмой и серебром тихой ночи, потом он спросил: Это ведь тебя я видел сегодня?
В некотором смысле, – сказала она.
Ты и живешь здесь, на дереве.
На свой лад, – сказала она и спросила: Почему земляне убивают деревья?