Она повернулась, взмахнув широкой юбкой, и ловко стала пробираться через заполненный зал. Кейн обнял меня за плечи, привлекая к себе, и повел за ней.
Официантка провела нас к маленькому, на двоих, столику, стоящему очень неудобно, почти у входа в кухню, но вполне устроившему нас.
- Сейчас принесу меню, - девушка опять повернулась, но Кейн остановил ее.
- Мэгги, подождите. Не надо меню. Принесите нам что-нибудь сытное, но легкое.
- Тогда камбала с овощами, - мгновенно ответила девушка. – И светлый эль, да?
- Нет, - покачала я головой. – Воду, просто воду, хорошо?
- Конечно, - улыбнулась официантка, вновь разворачиваясь.
- Мэгги… А почему вы решили, что мы здесь впервые? – позвал ее Кейн.
- Потому что сегодня суббота, и здесь собираются только завсегдатаи, - весело пояснила девушка, обведя рукой заполненный людьми зал. – Они приходят послушать Шэннон.
- А кто такая Шэннон? – поинтересовался Кейн.
- Вы не знаете? – изумилась девушка. – Она поет старинные баллады. Ее давно зовут выступать на сцене, но Шэннон не желает. Она предпочитает приходить сюда каждую субботу, говорит, что у нас чувствуется дух древней Ирландии. Понимаете, о чем я говорю? – Мы кивнули. – Ну вот, - обрадовалась Мэгги. – Надеюсь, вам понравится ее пение.
На этот раз девушку никто не стал останавливать, и она умчалась на кухню, чтобы вернуться через пару минут с приборами, ржаными булочками и водой в высоких запотевших стаканах.
- Рыба будет готова через десять минут, - пообещала она и убежала.
- Тебе нравится здесь? – чуть встревоженно спросил Кейн, зная, что я не очень люблю скопление народа и, тем более, так называемую «живую музыку».
- Очень, - улыбнулась я, беря его за руку. – Думаю, мне удастся пережить и нежданный концерт. Пусть свадьба будет нетрадиционной до конца!
Кейн, усмехнувшись, сжал мои пальцы, на одном из которых сияло тоненькое кольцо.
- Красивое, - тихо сказала я. – Хорошо, что на нем нет ничего выдающегося, типа фамильных бриллиантов, или глупых романтических надписей, вроде «Твой навеки»...
- Я знал, что тебе понравится. Но надпись я все-таки сделал, правда, не слишком романтическую, - улыбнулся он.
- Какую? – заинтересовалась я.
- Сними и посмотри.
Я стащила с пальца кольцо и поднесла его к светильнику в форме свечи, стоящему на столе. Мне пришлось напрячь зрение, но достаточно было разглядеть только две заглавных буквы – «М» и «Д», чтобы понять, что означает надпись.
- Осталось понять, кто из нас теперь Мастер, - засмеялась я, вновь надевая кольцо на палец.
- А это имеет какое-то значение?
- Нет, - чуть подумав, сообщила я. – Тем более, что я точно знаю, кто через полгода будет Мастером, по крайней мере, для меня.
- Да уж, - улыбнулся Кейн и опять сжал мою руку.
Мы просто сидели, смотрели друг на друга и молчали, через касание передавая свои нежность, любовь и страсть, только и ждавшую момента, чтобы вырваться на поверхность, а пока тлевшую жаркими угольками где-то глубоко внутри нас.
Камбала таяла во рту, овощи были нежными и сочными, и наши тарелки опустели во мгновение ока.
- Пойдем? – Кейн поднял руку, подзывая Мэгги.
- Давай посидим еще немного, - попросила я. – Закажи нам что-нибудь на десерт, мне хочется послушать эту Шэннон. Не зря же все эти люди здесь собрались.
- Хорошо. – Если Кейн и был разочарован моим ответом, то не показал этого.
Мэгги посоветовала нам фирменное блюдо «Веселого лепрекона» - яблочный пирог со сливками и еще раз улыбнулась:
- Шэннон сейчас начнет. Вам понравится, я уверена.
У меня были некоторые сомнения на этот счет, но высказывать их вслух не хотелось, чтобы не обижать милую девушку. Поэтому я только улыбнулась в ответ, скептически бросив взгляд на стул в трех ярдах от нас, на который как раз усаживалась высокая женщина с ярко-рыжими волосами, одетая в кожаные брюки, клетчатую рубашку и жилет с бахромой.
Люди в зале, только что весело переговаривавшиеся, затихли. Шэннон провела рукой по струнам гитары.
- Я рада вновь видеть вас здесь, - произнесла она необычным хрипловатым голосом.
Получив порцию восторженных приветствий, женщина запела, и я потерялась в ее песне. Шэннон исполняла ее на незнакомом мне языке, возможно, гэлльском, но смысл был ясен и так. Она пела про зеленые холмы, про узенькие речушки, про ветер, который летом шевелит изумрудную траву, а осенью срывает листву с деревьев, прижимая ветви к земле. Про овец, пасущихся на лугах и дающих шерсть, из которой женщины длинными зимними вечерами пряли тончайшие нити. Про птиц, песнями встречающих рассвет. Про солнце, встающее утром над морем и скалами, чтобы подарить людям новый день. Она пела про Ирландию, страну древнюю, как сам мир.