К сожалению, наши перемены совпали с периодом господства глубоко враждебной ко всему незападному консервативной волны рейганизма и тэтчеризма. Проводившаяся ими политика навязывания своей воли другим сыграла роковую роль не только в провале перестройки, но и сегодня представляет опасность тем, что усиливает международную неустойчивость. В ситуации, когда США хотят такого своеобразного мира, при котором остальные народы находились бы в их прямом или косвенном подчинении, горбачёвская политика перехода на рельсы равноправного сотрудничества между народами, создания безъядерного мира, общеевропейского дома и т. д. не могли иметь успеха. Нереалистичные по своей сути, они воспринимались на Западе как проявление слабости Советского Союза, попытка вымаливать мир любой ценой, в том числе готовностью идти на односторонние уступки.
Здесь сказывались роковые последствия нашей изолированности от западного мира, в силу чего у советских людей складывалось превратное представление о капитализме. Это особенно характерно для партийных функционеров брежневского поколения, к которым принадлежал как сам М. Горбачёв, так и его команда. Утратив веру в коммунистический идеал, они поддались западной пропаганде и впрямь поверили, что превыше всего западные политики ставят общецивилизационные ценности, а не глобальное господство над миром. Поэтому горбачёвское руководство с самого начала проявило готовность идти на односторонние уступки Западу, которые сделали ответные действия с его стороны излишними. То, что благие намерения и мирные инициативы Горбачёва остались без ответа, свидетельствует о навязчивой стратегии находившихся у руля в США и других западных держав реакционных сил, нацеленной на уничтожение СССР. Конечно, если бы в то время у власти были готовые идти на компромисс руководители западных стран, то мирные инициативы Горбачёва могли быть приняты, и сегодня мир развивался бы на других основах. Но Запад хотел не мира, а господства.
Тем не менее, надо отдавать должное тому, что Горбачевская перестройка была попыткой восстановления утраченных позиций внутри страны и на мировой арене. Мы здесь не можем отклоняться на вопрос о том, насколько это было возможно. Хотим только отметить, что за провалом перестройки не обязательно следовал отказ от социализма. Такой фатальной логики нет. В историческом развитии, наоборот, действует другая логика, согласно которой всегда есть альтернативный вариант развития, позволяющий развернуть события не во вред, а на пользу страны.
В нашем случае этого не произошло, на наш взгляд, потому что развал советского режим достиг критической точки. Боровшиеся за власть политические силы, как с одной стороны, так и с другой, преследовали собственные корыстные интересы, а не интересы народа и не могли получить его поддержку. Никто из них не действовал в интересах широких масс населения и с опорой на них. Организаторы августовского (1991) путча пытались достичь свои цели путем возврата к старой политике изоляции страны от Запада и возврата к не оправдавшей себя сталинско-брежневской модели социализма. Их противники во главе с Б. Ельциным, наоборот, решили опереться на Запад для утверждения своей политической власти. Запад охотно согласился оказать им такую поддержку, но ценой отказа от социализма, ликвидации СССР и открытого становления на путь капитализма. Внутри страны такие требования выдвинуты быть не могли. К тому времени, как уже отмечалось, страна далеко ушла от капитализма, социалистические ценности в ней достаточно укоренились, и не осталось сил, которые бы связывали свое будущее с капитализмом, который представлялся чуждым, а возврат к нему нереалистичным.