Да, нам удалось убедить Наталью уехать вместе с нами с заколдованной (назовём это так) писательской дачи. Вернее, удалось это не нам, а Юрию Никулину в одиночку. Когда, помучившись с окном, треща приклеенными ещё на зиму бумажными полосками и смахивая с подоконника засохших мух, я распахнул-таки обе оконные створки и туда заглянуло весёлое лицо в неизменной тюбетейке, Наталья Варлей высунулась из своего кроватного убежища.
— Наташка! — строго произнёс Никулин. — Ты чего тут разлеглась? Давай-ка скорее собирайся и поехали отсюда.
— Юрий Владимирович… — Глаза актрисы блеснули и радостью, и слезами. — Юрий Владимирович, а вы настоящий?
Актёр Никулин обвёл взглядом комнату, ненадолго задержался на очкастом тюлене, что шлёпал туда и сюда, оставляя на досках пола широкую влажную полосу.
— Естественно, — серьёзно ответил он.
— А чем докажете? — всхлипнула Варлей.
Актёр Никулин подумал секунду, а затем улыбнулся. Это была та самая неподражаемая его улыбка, которую знала вся страна. Улыбка, которую невозможно подделать. (В том, что про невозможность подделки это не просто слова, я уже имел возможность убедиться ранее: было у нас такое, когда те же тёмные сущности задумали утащить к себе киностудию Мосфильм целиком — как раз на фальшивом Никулине они тогда и погорели).
Эта никулинская улыбка теперь убедила актрису Наталью Варлей принять верное решение, не упираться и отправиться с нами. Актёрским, женским, а может, просто человеческим чутьём она постигла, с кем здесь правда. И скоро уже помогала пихать в мешок не обрадовавшегося такому повороту ворчащего очкастого тюленя.
Теперь в свете автомобильных фар из темноты выхватывались кусты и низкие белые столбики по обочинам, и машина летела вперёд, глотая несущиеся навстречу макаронины разделительной полосы.
А потом фары выхватили из темноты не кусты и столбики, а гаишную светящуюся и пляшущую в воздухе палочку. А следом и всего гаишника целиком: с фуражкой, портупеей и мотоциклом «Урал» с коляской.
Актёр Никулин крутанул рулём и затормозил на обочине.
Я следил за фигурой с жезлом крайне настороженно. Может, сказалось волнение и темнота вокруг, но остановивший нас милиционер, мелькнув на секунду в свете фар, показался мне очень похожим на своего коллегу из фильма — старшину, что подъехал на мотоцикле, когда знаменитая троица складывала в свою легковушку спальный мешок с брыкающийся Ниной. И которому на вопрос «Что грузите?» простодушный Шурик ответил: «Невесту украли». Никулинский персонаж Балбес тогда находчиво бекнул по-бараньи и тем спас для злоумышленников дело. А вопрос, чем повернётся дело для нас, сейчас был открытым.
Неужели тёмные силы оправились от налёта и смогли организовать перехват?
Пока гаишник, светя себе под ноги фонариком, приближался к нам, я напряжённо всматривался и сканировал темноту вокруг: не готовятся ли оттуда выскочить зловещие фигуры с длинными и загребущими руками.
Тени тревожно двигались по обочине в такт милицейским шагам. Его, милиционера, я просканировал сразу, он оказался настоящим, обычным советским работником ГАИ. Но это ничего не значило, его могли взять под контроль и использовать, превратив на время в бездумно шагающую куклу, передвижной манекен.
Гаишный человек подошёл к машине, поздоровался, посветил на тех, кто сидел в кабриолете, то есть на нас, потом на пару секунд вежливо направил луч фонаря на себя. Теперь я увидел, что, хоть некоторое сходство и имелось, но был он другой: тоже смуглый и кавказский, но более гладкий, упитанный — что было для гаишника, хоть и советского, пожалуй, правильно.
Работник полосатого жезла снова посветил в машину и тут, наконец, узнал Никулина, а потом и меня, то есть Шурика из весёлого кино. Актрису Варлей он знать пока не мог, её известность была впереди. А может, и видел её уже здесь, в курортной местности — когда, например, перекрывали дороги для съёмок, тогда и запомнил, как не запомнить-то. В любом случае, она определённо произвела на него впечатление.
— А, артисты, — сказал гаишный человек с некоторым акцентом, и в голосе его послышалось удовольствие. — Пиривэт!
Он отвёл луч фонаря в сторону, поправил форменную фуражку.
— Чиго матаитэс по ночам, э?
Мы с актёром Никулиным переглянулись.
— Да так, работа, — туманно ответил стражу дорожного порядка Никулин.
— Начной съёмка, а? Панымаю, панымаю, — закивал милиционер.