Где-то вдалеке появился необыкновенный яркий свет. Я внимательно смотрел на это свечение. Но почему-то оно было так далеко. Я пытался приблизиться к этому свечению, но в эти моменты передо мной появлялась пропасть. «Что, страшно?». «Нет, но что я вижу?» «А вот этого я тебе никогда не скажу». «Что ж, раз не скажешь, я узнаю сам». «И не думай об этом, если вообще хочешь жить». «Но ведь я хочу все познать». «А ты посмотри вот сюда». Ко мне приблизилось темное облако. И вот в нем передо мной предстала страшная картина. Я видел изуродованные человеческие тела, слышались стоны и крики, кипела кровь. Огромные змеи и жабы, мыши и крысы поедали плоть людскую. «Ты хочешь быть здесь?». «Нет, не хочу». «Тогда повинуйся мне, и я возлюблю тебя, как плоть свою. Я дам тебе возможность жить во все времена, ты увидишь все. И все это будет находиться в твоих руках». «Что ты имеешь в виду?» «Да все без исключения». «Но ведь мне не нужно ничего». «Это мне нужно». «Зачем?». «На этот вопрос я тебе не отвечу. Но думаю, что тебе это понравится, и ты будешь благодарить меня». «А если я тебя убью?». «Убить то, что живет во мраке – не реально. Да, и нет такого оружия, чтобы погубило меня. Я вечен и этим горжусь. Я нахожусь повсюду: в любой стране, в каждом городе, в каждой деревне. Да, у меня есть враги и признаюсь, что они очень сильны. Но я хитер: моя власть – это тьма. К ней я проявляю особую любовь и эту же любовь я проявлю к тебе. Так что возрадуйся. Ты отшельник темноты и вечный наш раб». «Хорошо, я согласен с тобой». «Вот и молодец. А сейчас ты можешь отправляться в дом, наступает твое время. Я жду твоего появления с большим нетерпением».
Как ни странно мне тоже хотелось взглянуть со стороны на себя. «Мама, идем в дом, ведь ты вся промокла». Я удивился, ибо она повиновалась мне. Войдя в дом, она присела у камина, положа руки на живот. В чреве ее я шевелился, упирался своими ножками в плоть. Мне хотелось быстрее выскочить оттуда. «Да как же все это получается: я там и здесь, - подумал я, - а может не я, тогда кто?».
От камина веяло теплом. В комнате чувствовался уют. Я внимательно смотрел на языки пламени, они как бы играли между собой, резвились, веселились. Мама тоже смотрела на все это, а мне было приятно смотреть на нее. И вдруг пламя погасло, мама испугалась. Она отбежала от камина. Я снова услышал до боли неприятный смех, который длился долго. Мне стало не по себе, и я изо всех сил закричал: «Замолчи, прошу тебя, замолчи!» «Ты мне не можешь приказывать, я делаю все, что хочу. Для тебя сейчас начнется самое…». «Почему ты замолчал?».
В это время в дом вошел мой отец. Он был сильно пьян. Подойдя к маме, он сказал: «Да, я был у своей любовницы», - и он ударил ее по животу. Она закричала и упала на пол: «Прошу тебя, не убивай плод наш. Убей меня, но его не трогай». «Ты, стерва, говоришь наш плод? Ты же его нагуляла, и убить тебя мне легко. Я это сейчас так и сделаю. Но, учти, пред Богом виновен, не буду. Ты сама меня об этом попросила», - и он выскочил из комнаты.
«Мама, мамочка, прошу тебя, уходи отсюда». Но она лежала на полу и рыдала. Почему он так сказал, что перед Богом я не буду виновен? Так кто же есть я? Кто же есть Бог? Кто тот, что говорит со мной?
Отец снова вошел в комнату. В руках у него был нож. Мне хотелось кричать, звать о помощи, но в считанные секунды я погрузился в полную темноту. Вокруг шумела вода, и я снова барахтался в ней. После мне стало тепло, какая-то красная жидкость омывала меня. И вдруг в области правой щеки я почувствовал сильную боль. В этот момент меня понесло какое-то течение, я во что-то вливался, за мной тянулся темный шлейф. Странно, раньше я боли не чувствовал, тяжести тоже. И вот моя плоть сделала первый вздох, я закричал, а потом долго плакал. Меня кто-то взял на руки. Я пытался открыть глаза, но у меня ничего не получалось. Чувствовалось только одно, что моя плоть находилась в чьих-то крепких руках. Тот, кто держал меня на руках, заговорил: «Ну что, нагулянное отродье, и тебя убить точно так, как эту неугодную блудницу?». Я слышал, как стонала моя мама, я напрягся и открыл глаза. Мама лежала на полу в луже крови, живот у нее был вспорот. И прямо там, в чреве, лежал тот нож, с которым в комнату вбежал мой отец. Она звала о помощи, но я ничем ей не мог помочь. Я посмотрел на отца, державшего меня в своих руках и подумал: «Придет время, и я точно так же поступлю с тобой. Никакой пощады тебе не будет». В этот момент он вместе со мной он рухнул на пол.