Старшина качнулся вперед с подшагом, и дернул вперед рукой с ножом, обозначая удар, но не продолжил движения. Простая, но оттого не менее действенная провокация удалась. Негр скакнул назад и ударил ножом так же как до этого бил сам Феррум, чтобы достать руку противника. Вот тут комитетчик не упустил момента. Он прыгнул вперед, и пролилась первая кровь в этой схватке. Нож с широким лезвием вошел глубоко в живот Углю. Тот как раз понял, что его подловли и попытался разорвать дистанцию, отмахиваясь своим боуи как попало. Бывший милиционер не дал сделать, а сблизился еще сильнее, перехватывая находившуюся в неудобном положении руку с ножом и нанося еще один удар своим оружием примерно в то же место. Чернокожий рейдер извернулся кистью и полоснул Ферра по блокировавшей его конечность руке. Вот после этого белый боец отскочил сам, глядя на тут же захлеставший кровью разрез на тыльной стороне предплечья. Но это было не страшно. Исход боя уже практически решился.
Уголь замер, глядя, то на комитетчика, то на две здоровенных ножевых раны в собственном обнажённом животе. Кровь не хлестала фонтаном, но ее хватало. Да и в брюшную полость наверняка проливалось не меньше. Чернокожий боец понимал, что это конец, но ему не хотелось в это верить.
— Брось нож, придурок, — сказал Феррум, но раненый, будто его не услышал, а пошел вперед, выставив нож чуть впереди себя и словно ожидая, что старшина от него сейчас побежит.
Бывший милиционер не побежал. Недолго думая он шагнул вперед и схватился свободной рукой за лезвие ножа. Пальцы сильно порезало, но он не выпустил оружие и крепко его держал. Тут главным было пересилить себя, не поддаться инстинкту, преодолеть боль и не выпустить лезвие из рук или не активировать железные руки. Бывшему милиционеру показал такую возможность Утюг. Показывал как шаг отчаяния, но и сейчас это было к месту. Однако мастер показывал, что заблокировав нож врага, нужно самому бить ножом в жизненно важные места, а Ферр поступил иначе. Комитетский бросил свой боуи на песок и несколько раз вмазал Углю кулаком в лицо, после чего тот упал, выпустив оружие. Старшина глянул на нож, зажатый в разрезанной ладони, и отбросил его далеко в сторону.
Глава 20. День 217-221
Бой оказался очень скоротечным, но по оценкам ценителей достаточно зрелищным, несмотря на то, что люди дольше ждали поединка, чем наблюдали его. Кто-то из зрителей радовался, потому что удачно поставил и выиграл, а кто-то негодовал своему проигрышу. Равнодушных оказалось совсем мало. В итоге получалось, что зрители в массе своей практически неистовствовали, но больше всех выделялась Панда. Худосочная девчонка юркой обезьянкой забралась на плечи к Бугаю и по-настоящему бесновалась. Она размахивала руками и заходилась в радостном визге так, что он оказался различим даже на фоне криков толпы. Ни дать ни взять рок фанатка на долгожданном концерте любимой группы.
— Давайте знахаря сюда! — заорал во все горло Феррум, но ворота в будку уже и так открылись и от них к умирающему негру бежал Весельчак, даже сейчас не посчитавший нужным стереть с лица улыбку.
Отойдя немного в сторону, чтобы не мешать работе знахаря, мужчина взглянул на разрезанную лезвием ножа ладонь. Как он и предполагал, рана оказалась глубокой. Кое-где в ней виднелась кость. Однако превращать руки в металл на глазах такого количества народа мужчина не стал. Пусть он никогда и не делал какого-то особого секрета из того что представляют собой его дары, но это не значит, что надо их демонстрировать вообще всем. Зачем облегчать работу возможным недоброжелателям еще сильнее?
— Жить будет, — сверкнул белыми зудами парень, с руками испачканными кровью из ран еще не пришедшего в себя Угля.
— Прекрасно, — отмахнулся Феррум и не слишком спеша пошёл на выход.
Оказавшись в будке, он пропустил на арену персонал, собравшийся унести раненого, и убедился, что почти в дверях стоят бойцы из ВОХР и КБС. Никуда этот супчик не денется и теперь, когда приличия соблюдены, а лицо Комитета вне опасности из него выпотрошат даже то, что он забыл или не знал. Выпотрошат, конечно, образно, хотя Ферр был уверен, что и специалистов способных провести полевой допрос в войсках стаба хватает. Но зачем? Любой, кто мало-мальски понимает, скажет, что полевой допрос проводят от безвыходности. Когда нет возможности доставить пленника в безопасное место, и существует дефицит времени. Во всех иных случаях куда эффективнее будет использовать иные методы. Тем более в Улье их список еще шире. Есть ментаты, препараты множества миров и еще много чего и кого. При наличии времени разговорят любого и без сколь-нибудь серьезных мер физического воздействия.