— У меня их нет. — Мэтр пошарил по карманам, потому что ему до смерти захотелось курить. Но лучше — выпить.
— Я сам видел, как ты использовал мысленный контроль на командире Зорких, — возразил я.
— Это ерунда. С таким справится даже ребёнок. Причём это не выйдет ему боком. Что касается меня?
Он достал сигареты и открыл окно. Это означало, что в ближайшие минут десять он никуда не уйдёт. Хороший знак, в общем.
— Мой отец… — Многорукий глубоко затянулся, давая понять, насколько ему тяжело поднимать эту тему. — Мой отец в этом смысле невероятно способный, как ты знаешь. Говорят, он освоил контроль через несколько лет после рождения. Хотя обычно эта способность формируется в период полового созревания. Но он был уникальным. Я тоже, ха.
Когда мэтр надолго задумался, я испугался того, что он вновь замкнётся. Удивительно, что он вообще решил заговорить со мной об этом. Если это благодарность за минет, то я недостаточно хорошо старался.
— Обычно тренировки не нужны, это само собой выходит. Каждый энит интуитивно понимает, как это делать. Но не я. Я вообще ни черта не понимал, что он от меня хочет. В смысле, я не был придурком… Я быстро учился. Но только не это херне.
— Хейз пытался научить тебя контролю? — спросил я шёпотом. — Как?
— По-разному. Каждый раз придумывал новые методики.
— Например?
— Подсовывал животных. Сначала устраивал тренировки на мышах. Потом на растравленных собаках. Потом на мне.
— Он… причинял тебе боль?
— Не он. Люди. По его задумке, у меня должен был сработаться инстинкт самосохранения, и я сразу бы разобрался, что к чему.
— Ты разобрался?
— Не особо.
Он продолжил курить молча.
— Я был на втором этаже и видел зеркальные комнаты, — сказал я, чувствуя, что он готов сейчас открыть мне и эту тайну. — Это тоже идея твоего отца?
— После того, как все его эксперименты провалились, — пробормотал мэтр, стряхивая пепел за окно, — он решил меня полностью обследовать. Надо мной колдовали величайшие умы современности. Всё пытались понять, что со мной не так. Но физически я был совершенно здоров. И тогда Хейз понял, что я просто непослушный паршивец, который делает всё ему назло. Он назвал это «отрицать свою суть». Поэтому окружил меня зеркалами, чтобы я ни на минуту не забывал о том, кто я. Так что да… это было что-то вроде терапии, растянувшейся на долгие, долгие годы. И это сработало. Кое-что я делать научился.
Я задумался, разглядывая его. Бэлар казался уставшим, но расслабленным. Он не жалел о том, что поговорил со мной. Хотя наверняка никому раньше этого не рассказывал. Даже Рэймсу.
— Как думаешь, у Рэймса есть выпивка? — спросил я через минуту.
— Вряд ли.
— А бар поблизости?
— Мы в Бореалисе, — напомнил мэтр, — а эниты не пьют.
Не пьют, не курят, не трахаются… Беднягам остаётся только одно развлечение. Война.
Прода
Глава 5
Будучи рождённым на ферме и выращенным в приюте, я мог адаптироваться к какой угодно среде обитания. Полевые условия? Казармы? Берлога Многорукого? Обитель Бэлара?
Ладно, с последним пришлось сложнее.
У меня язык не поворачивался называть место, где я оказался, домом. Своим и вообще.
Жизнь здесь не могла стать повседневностью. Я уверен, что ходить по этим коврам, подниматься по этим лестницам, есть в этой столовой, стать в этой спальне никогда не войдёт у меня в привычку. Я всё никак не мог отделаться от ощущения, что попал сюда по какой-то вопиющей ошибке…
Так и есть, конечно.
И Рэймс своим пристальным взглядом не давал мне об этом забыть. По правилам меня должны были казнить, а не возвысить. Но даже если так, сделать «куклой», а не ликтором.
— Он сделает меня ликтором, — перебил я Рэймса, когда тот просил одного из «мебели» привести меня в порядок и объяснить обязанности. Я случайно наткнулся на него следующим утром и самым беспардонным образом влез в его разговор со слугой.
Обернувшись, Рэймс смерил меня взглядом. От взъерошенных волос до стоптанных ботинок. Я не соответствовал статусу генеральской «вещи». Когда он заговорил, я понял, что одним своим появлением я испортил ему весь день к чертям.
— Сейчас Конор объяснит тебе различия между «куклой» и ликтором.
— Привет, Конор. Меня зовут Габриэль. — Я взмахнул рукой и поспешил за Рэймсом. — Я знаю различия.
— «Вещь» для потехи называется «куклой».
Я не обиделся, хотя меня так и подмывало сказать: «кому как ни тебе это знать, да? Ты же единственная «кукла» с таким огромным стажем».