Да. И так считал не только Рэймс. Я тоже, несмотря на то, что ненавидел и боялся этого мужика. Потому что (чтобы там ни думал сам Рэймс) у меня с логикой всё было в порядке. Я понимал, что превращать его в «куклу» с его талантами было жестоко. Гуманнее было бы просто оставить его в приюте.
— Но знаешь, что? — неожиданно выдал Бэлар. — Габи научил меня кое-чему в своё время. Он сказал мне, что любой заслуживает второй шанс. И я тебе его предоставлю.
Почему-то Рэймс не выглядел воодушевлённым.
— Как считаешь, Недотрога? Он заслуживает второй шанс? — Я растеряно молчал. — Понимаю, с тобой он был не так великодушен…
— Конечно, он заслуживает, — пробормотал я, и дело тут не великодушии. И даже не в страхе.
Просто я не видел других вариантов: Рэймс должен был стать полноправным помощником Бэлара и точка. Он заслужил носить красное хотя бы тем, что все эти девять лет безупречно выполнял обязанности, с которыми не каждый энит справится. Он знал этот мир и своё дело, у него были связи и репутация. Он был бы полезен Бэлару, как никто другой. Он хотел быть ему полезным.
Помимо прочего?
От такого ликтора, как я, будет больше вреда, чем пользы.
Услышав мой ответ, Многорукий присвистнул.
— Пока один ноль в твою пользу, Габи. — О, так он решил устроить соревнование. Так даже лучше, мне не придётся поддаваться. — Но только чур без жульничества, договорились? — Я согласно промычал. — К тебе это в первую очередь относится, Рэймс.
Рэймс насторожено замер.
— Если ты серьёзно намерен получить это место, превзойдя Габриэля, ты должен играть честно, — продолжил мэтр. — Честно, это значит без допинга. Я хочу, чтобы ты отдал свой запас стаба Габи. Недотрога присмотрит за ним, не беспокойся. Если же станет невыносимо, придёшь за ним к своему сопернику и сдашься. Только к нему, а не куда-нибудь на сторону. Если я узнаю, что ты нарушил правила, я тебя… — убью нахрен? — …дисквалифицирую. Понятно?
Я уставился на Рэймса.
Нет-нет, не соглашайся! Скажи, что это перебор! Что ты и так еле сдерживаешься от того, чтобы меня не прикончить. Скажи, что я тебе не соперник. Что это в любом случае нечестно, потому что я сопляк и невежа. Скажи, что ты слишком взрослый для этих дурацких игр!
— Даю слово, — бросил Рэймс, словно отказаться от стаба для него ничего не стоило. Пустяковая жертва во имя великой цели. Если вспоминать его полное опасностей прошлое? Он справлялся с задачами и потруднее.
Как же.
Неужели мэтр не понимал, что этот стаб нужен совсем не Рэймсу. А мне? Он спасал меня всё это время, с трудом, но всё-таки удерживая эмоции старшей «вещи» в узде. И теперь вдруг абсолютная свобода? Никаких ограничений?
Понимаю, это отличный способ протестировать его силу воли, но что насчет меня? Что будет со мной, когда Рэймс полностью откажется от стаба? Если он вообще переживёт ломку?
Я сдохну, вот что будет. Этот мужик убьёт меня.
— Он убьёт меня, — простонал я, выгибаясь в спине. Когда Многорукий коснулся меня между ног, я наконец-то почувствовал себя целым, правильным, живым. Это было почти то, чего мне хотелось, но я не мог просить о большем.
Потому что, несмотря на прекрасное настроение, мэтр принял вид «сегодня играем по моим правилам во всём». Он лежал рядом со мной, подперев голову рукой, и разглядывал меня. Мои проколотые соски и колечко в самом низу. Иногда он задевал его большим пальцем, наблюдая за моей реакцией.
— Ты каждый раз провоцируешь его… — прохныкал я. — Чего ты вообще… добиваешься?
— Ты так завёлся из-за этого?
Нет, я так завёлся, потому что он до сих пор не снял одежду. Весь в белом, такой отстранённый и гордый… я боялся прикасаться к нему. Даже при том, что мы лежали на одной кровати, он казался недосягаемым. Я вообще не понимал теперь, как мог принимать его за человека. Наверное, поэтому он и начал пить, курить, убивать и чудить — вести себя так, как ни один энит бы себе не позволил — иначе бы люди сразу поняли, кто он.
— Завёлся из-за того, что Рэймс ненавидит тебя?
— Ч-чего?
— Сидел за столом и представлял всякие пошлости. У тебя на лице было написано, что ты до смерти хочешь почувствовать что-то твёрдое вот здесь.