То есть ничего не изменится.
— Зато я докажу тебе, что был прав. Что ты сильнейший из энитов. Оно того стоит. — Я приблизился к нему на шаг. — Пожалуйста.
И он сдался.
Не только моим просьбам, сколько собственному любопытству и… желанию. Поэтому в следующую секунду я целовал его, одержимо и жадно. Тоска по нему сделала меня безумным, я никогда так на него не накидывался. И вряд ли когда-нибудь посмел бы. Если учесть что на нём был торжественный белый, а неподалёку гуляли сановники-политиканы?
Это был стопроцентный, чистый, абсолютный контроль. Такой приятный, что у меня кружилась голова. От поцелуя. От риска.
Нас могли увидеть. Да и делать что-то подобное на глазах у Рэймса казалось неправильным. Не знаю почему. Я не пытался разобраться в собственных чувствах в тот момент. Хотя когда я скользнул языком между его губ, я забеспокоился. Мне показалось странным, что я не почувствовал вкуса табака. Он же только что курил.
Открыв глаза, я отклонился… и попятился назад. Я поднял ладони, как если бы собрался сдаться в плен или объяснить, что я тут совершенно не при чём.
Рэймс… Я целовал Рэймса. И он теперь смотрел на меня так, словно хотел притянуть к себе, чтобы свернуть шею… или продолжить. Я был в ужасе. От себя даже больше, чем от его взгляда.
— Ну как тебе, Габи? — спросил мэтр. — Понравилось?
Глава 15
Бэлар хохотал. Оказавшись в комнате гостевого дома, он уже не мог прятать своё отличное настроение за маской сдержанности. И никакой мигрени, хотя на этот раз я бы предпочёл, чтобы он выл от боли.
— Я впервые… впервые видел, чтобы он сбегал с поля боя. И чего он так испугался? Своего же члена. — Мэтр отошёл к графину, чтобы налить себе воды. — Шах и мат, правда, Габи? Я присуждаю тебе безоговорочную победу, раз уж у Рэймса случилась истерика от вида собственного стояка.
Ну, не только у Рэймса.
— Какого чёрта ты сделал? — спросил я, следя за ним исподлобья. Я испытывал такую злость лишь, когда он припёрся за мной на базу элиминаторов и сказал, что разыграл меня.
Шутник чёртов.
— Чего это с тобой? — Он глотнул воды.
— Ты заставил меня засунуть ему язык в рот. Это, по-твоему, смешно?
Он вздохнул.
— Но и не настолько страшно, чтобы психовать. Это просто поцелуй. Чего ты так разошёлся?
— Просто поцелуй? — Почему-то его слова ощущались как огнестрельное ранение. — Ладно…А у нас с тобой что тогда? Хотя, знаешь, не отвечай. А то ещё подумаешь, что я на что-то претендую.
— А разве нет?
— Мне ни хрена от тебя не нужно. Ни твоих денег, ни покровительства…
— А что насчет меня?
— Тем более. Ты же энит. Они с людьми не трахаются. — Я усмехнулся. — А я-то всё пытался понять, чего ты мне никак не хочешь вставить. Ты мог людей насиловать, ведь это было пыткой, издевательством… Но заняться со мной нормальным сексом ты не мог, потому что именно это сделало бы тебя падшим. Любовь к человеку.
Хотя если так вспомнить, он никогда не говорил, что любит меня. Нашу близость он всегда называл игрой. Он не ревновал меня к другим, потому что это было бы всё равно, что ревновать к своему байку. Он всех кругом считал своими вещами, в прямом смысле этого слова. И меня в том числе. Просто ко мне он привязался чуть сильнее.
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
— Нет, спасибо. Хватит с меня на сегодня твоих игр.
— А я бы с тобой сейчас с удовольствием поиграл, Габи.
На меня это не действовало. Почти.
— Я устал, — продолжил я глухо. — Каждый раз, когда я пытаюсь помочь тебе… когда хочу продемонстрировать свою верность, ты швыряешь мне её в лицо.
— Я тоже хотел тебе помочь. Сам подумай, в одиночку ты бы с Рэймсом не справился. Ты просто побоялся бы довести дело до конца. У тебя не хватило бы решимости причинить ему такую боль, какую он заслуживает. — Мэтр с улыбкой меня разглядывал. — Если ему крышу снесло от одного случайного поцелуя, представляешь, что с ним стало бы, если бы он распробовал тебя по-настоящему? Он бы с собой покончил от мысли, что ему никогда в жизни больше не обломится.
Я просто ушам не верил.
— Каким образом это соотносится в твоей голове со словом «решимость»? Чтобы доказать верность нужно совершить измену? Хочешь бесплатный совет? Сам начни колоться стабом, может, он тебе мозги на место поставит.
— Не будь таким грубияном, Габи. Выставляешь меня злодеем, хотя прекрасно знаешь, что я никогда не заставил бы тебя делать то, чего тебе не хочется. Или, по-твоему, я не видел, как ты сегодня на него пялился?