На самом деле, я собирался сказать намного больше, но понимал, что потом буду жалеть о своих словах. Останься я с ним ещё хотя бы на минуту, я начал бы обвинять его во всём подряд и уподобился бы его отцу. И это при том, что Хейз имел право учить его жизни, а я — нет. Ведь кроме того, что я сам в ней ни черта не смыслил, я был всего лишь «вещью». И я постарался соответствовать своему положению — убраться без лишних истерик.
До двери я не дошёл. Упав на колени, я согнулся и прижался лбом к ковру. Меня пронзил страх, и я приготовился к боли, но то, что я почувствовал, было намного хуже.
Я протяжно застонал, просовывая руки между ног. С отчаяньем я сжал себя в самом низу, пытаясь избавиться от дикого желания. Оно въелось в кожу, заразило кровь, пульсировало в голове, вырывалось из горла стонами.
— Чувствуешь? Я недавно этому научился, — раздался голос мэтра неподалёку. — Классно, правда? Классно же?
Я вспомнил, как несколько минут назад умолял Бэлара взять меня, хотя и отдалённо не хотел этого так, как хотел сейчас. Поэтому я просто не знал, какие слова нужно использовать теперь, чтобы он помог мне.
Хотя есть ли разница? Он же в любом случае не даст мне то, на что я всем видом напрашивался.
— Нравится? — Его рука оказалась на моей заднице, он просунул её мне в штаны и скользнул вниз, между бёдер. Я выгнул спину, прижимаясь щекой к ковру. — Ты тут такой мокрый, что я мог бы с лёгкостью войти в тебя. — Он рассмеялся, когда я подался навстречу его прикосновениям. — Да, я уже понял, что ты этого очень хочешь. Но ты же сам посоветовал мне принять стаб. Помнишь? Это было чертовски обидно слышать… но потом я подумал, да мой Габи — гений. Тебя тут все принимают за простака, но ты соображаешь получше некоторых энитов. Эти заносчивые придурки не видят дальше собственного носа. Мой отец в том числе…
Наверное, только его болтовня на совершенно посторонние темы не позволяла мне свихнуться от похоти окончательно. Просто не верится… он мог рассуждать о политике, сводя меня с ума. Посвящать в свои планы, доводя до оргазма. Как бы между делом.
— Когда я пришёл к нему и попросил лекарство, он так обрадовался. Хейз же просто помешался на том, чтобы вылечить меня. Он и сейчас проводит кучу не совсем законных экспериментов… ты не знал? По усовершенствованию наркотика в том числе, хотя стаб — не его сфера деятельности. И я решил сдаться ему. Хотя на самом деле объявил войну. Но ты уже понял это, конечно. Ты же такой смышленый… такой догадливый… чувствительный. — Он играл с колечком в самом низу. — Не ожидал, что на тебя это так подействует. Ты очень восприимчив к моему контролю. Либо так действует та дрянь, которую мне прописал отец: я чувствую себя сильнее. И ты тоже это чувствуешь, да? Не сопротивляйся, не надо… просто наслаждайся. Я хочу, чтобы тебе было приятно. Очень, очень приятно.
Я перестал сопротивляться, как он и просил. И поэтому ковёр под моей щекой начал быстро намокать. Бэлар заметил это не сразу.
— Это ещё что такое? — Он повернул меня на спину, разглядывая. — Опять выглядишь так, будто я тебя изнасиловал.
Надо же, именно так я себя и чувствовал. Бэлар в самом деле очень талантлив, раз ему это удалось провернуть без помощи члена. Кожу жгло, между ног ныло, голову разрывало инородное давление. Мне хотелось отмыться от этого ощущения и мыслей, я казался себе грязным.
— Ты так и не кончил. Я же просил не сопротивляться.
— Никогда больше так не делай, — произнёс я одними губами.
— Что?
— Не используй контроль, чтобы заставить меня хотеть тебя. — Я кое-как встал на ноги и поправил штаны. — Это вдвойне нечестно, учитывая твою вдруг обнаружившуюся импотенцию. Чертовски нечестно.
— Не беспокойся обо мне…
— Да пошёл ты.
Я не собирался объяснять эниту, который по определению должен быть умнее любого человека, что именно меня беспокоит. Поэтому, несмотря на свои последние слова, из комнаты вышел именно я.
Глава 20
«Мебель» сочла меня лунатиком, когда обнаружила бесцельно шатающимся по заднему двору. Выражение лица у меня было соответствующее. Когда заботливый Конор справился о моём самочувствии, я долго молчал, оправдывая его беспокойство. Потом спросил о времени. Оказалось, было уже за полночь. Я совершенно утратил чувство реальности и опять не мог понять: последствия ли это контроля или дело в том, что у мэтра не встал.
Мне опять стало не по себе от этой мысли. Потом я вспомнил наш разговор, и понял, что уснуть сегодня мне не посчастливится. Но я всё равно поплёлся в свою комнату, чтобы не волновать лишний раз прислугу. Стоит сказать, что прежде в своей комнате я ни разу не ночевал, потому что до сих пор предпочитал для этих целей спальню мэтра. Но я знал, где находятся мои апартаменты (весьма скромные, под стать обычной «вещи»), потому что хранил там своё барахло. Я даже мог похвастаться кое-какими интересными экспонатами, припрятанными в этих стенах. Вроде… ну, сексуального нижнего белья, презервативов (которые мне однажды подкинул «заботливый» мэтр) и пьяного Рэймса.