У меня страшно кружилась голова, и я привалился к стене, вспоминая подробности… пока не забыл даже то, в какой стороне находится моя комната.
Я не мог больше и шага сделать сам, поэтому меня подняли на руки. Отлично.
Потом я почувствовал упругий матрас и нежные простыни под спиной. Лучше не придумаешь.
— Я говорил тебе, что убью этого идиота, если он ещё раз тебя коснётся?
— Нет, — отозвался я, хотя не был в этом уверен.
— Но я точно говорил, что покажу тебе разницу между нами, если ты ещё раз заговоришь, как мужчина.
Я поёжился от угрозы в его голосе. Убьёт Майлза, выгонит Чифа, накажет меня… Рэймс в гневе был страшен. Я не знал, как его задобрить.
— Не злись, пожалуйста, — не придумал я ничего лучше.
— По-твоему, ты похожа на мужчину?
— Решил избить меня за то, что у меня нет члена? — Я усмехнулся, не открывая глаз. — Мне не впервой, так что…
Рэймс решил поцеловать меня за то, что у меня нет члена. Он обхватил моё лицо ладонями и дал каждым движением понять, что ему это больше всего во мне нравится. Очень, очень нравится…
Когда он отклонился, я притянул его назад, чтобы расплатиться за Чифа.
— Нет, это не в счёт, — пробормотал я через минуту, решив, что Чиф стоит дороже. — Попробуй глубже… языком, вот так… мне не больно…
Ох ты ж талантливый ублюдок… Если Рэймс учился всему новому с такой охотой, тогда я понимаю, почему Хейз восхищался его способностями.
— Сладкая.
— Это просто ликёр…
Он распустил мои волосы и в следующую секунду собрал их в кулак, отклоняя мою голову так, чтобы проникнуть в рот ещё глубже. Весь опыт, которым я так гордился, куда-то испарился. Я не заметил, как начал подчиняться, подстраиваться под него.
Мне нравилось, как он снова и снова задевает серёжку, уже не опасаясь причинить боль. Нравилось настолько, что я начал чувствовать боль в другом месте. Между ног мучительно заныло. И грудь тоже…
— Ну как? — Рэймс отклонился на несколько сантиметров.
— Неплохо, — ответил я, задыхаясь от восторга.
— Мне стоит повторить, что я убью твоего приятеля, если он ещё раз к тебе прикоснётся?
— Нет, я всё понял.
Я дразнил его специально, потому что до безумия хотел, чтобы он показал мне, где именно нельзя дотрагиваться Майлзу, и чем я вообще отличаюсь от мужчин.
Вот этим, да…
Его ладони накрыли мою грудь, и я выгнулся, намекая на то, что этого недостаточно. Но Рэймс лишь невесомо провёл по ткани, потом спустился к талии, к бёдрам. Он видел моё тело и теперь дал рукам познакомиться с ним, но если взгляду он позволил быть жадным, то сейчас он действовал очень осторожно. Мужчина рассудил, что если я тоньше и мягче, то чувствую всё острее. Моя кожа нежнее, а значит, он может поранить меня неосторожным прикосновением. Даже так, через одежду.
Очевидно, Рэймс не привык сдерживаться. Он приучил своё тело причинять и терпеть боль. Я приучил своё совсем к другому. Поэтому, когда его рука опустилась в самый низ, я инстинктивно развёл ноги.
— Погладь меня здесь, — услышал я чей-то дрожащий голос, и к собственному удивлению не почувствовал стыда, когда понял, что эти слова принадлежали мне.
Мысленно я отметил, что мне стоит всерьёз задуматься над своим поведением… но потом Рэймс двинул рукой, и я выкинул эту идею из головы.
В комнате становилось светлее. Теперь я мог рассмотреть напряжённое мужское лицо, горящие глаза, взъерошенные волосы…
Думаю, ему тоже было трудно поверить, что это вообще происходит. А может хмуриться его заставляло беспокойство: он притащил меня сюда беспомощного и пьяного, и делает все эти вещи, от которых был бы в ужасе любой. Он-прошлый больше остальных.
Конечно, такие мысли вряд ли бы его остановили. Взглянув на его штаны, я в этом убедился: он уже прошёл точку невозврата. Ещё когда увидел меня в том дурацком платье на алтаре (столе) в окружении моей паствы (пьяного отребья).
Он хотел меня. До сих пор. В отличие от мэтра, который решил перенести наши «игры» на год, Рэймс отказался от стаба, рискуя всем: положением, репутацией, жизнью.
— Каждый раз, когда я на тебя смотрю, я вспоминаю тот день, — зашептал я, подаваясь ему навстречу. — Когда я увидела тебя с Хейзом.
— Я помню, — ответил Рэймс, чем немало меня удивил.
— Облегчение от того, что ты спас меня было таким же сильным, как и разочарование, когда ты прошёл мимо.
— Ты захотела убить меня из-за этого?