Я с завистью отметил, что кандидат держится очень достойно. Я бы в прошлом, увидев так много энитов разом и поняв, что меня хочет сделать своим ликтором консул, уже давно переволновался и грохнулся в обморок. Но это парень стоял ровно, на лице застыло выражение профессионального равнодушия, взгляд устремлён в пустоту — вот это по-настоящему хорошо воспитанная «вещь».
— Разумеется, — ответил Бэлар. — Выберете ему противника?
— Не из этих.
— Кого-нибудь из ваших ликторов?
— Как насчёт кого-нибудь из твоих?
Консул повернулся и посмотрел на меня. Это был приговор, я понял, что сегодня умру, и мне уже не поможет искусственное дыхание. Потому что, посягнув на его «вещь», я метафорически прыгнул вниз головой, но не в лагуну, а в пропасть, на дне которой нет даже ублюдка Шейна, чтобы поймать меня.
Пора бы мне уже запомнить, что все мои благие намерения, оборачиваются катастрофой.
— Недотрога его в порошок сотрёт, — сказал мэтр, и консул улыбнулся.
— Конечно, я не стану повторять ту же ошибку и подпускать своего ликтора к такому зверю. Да и зачем? Его способности мне сможет продемонстрировать и твоя «кукла». — Консул вернулся к зрительским местам. — Не сдерживайся, Рэймс. Хочу убедиться в том, что я сделал правильный выбор.
— Спасибо за оказанную честь, — ответил Рэймс, но выходить вперёд не спешил.
Потому что, заседая последние девять лет в военном совете, он растерял свои боевые навыки? Нет, если вспомнить, из-за чего это всё вообще началось.
Потому что заметил промелькнувший страх на лице оппонента? Нет, до парня ему не было никакого дела, он научился смотреть на людей, так же как и эниты.
Когда из бойцов на площадке осталась только выбранная «вещь», Рэймс снял верх чёрного облачения и прошёл в центр зала. Я уставился на его спину и едва подавил вскрик. Если вспомнить, что я только что пережил и к чему уже успел подготовиться? Да, я увидел то, что меня впечатлило намного сильнее.
При взгляде на его кожу складывалось впечатление, что этого мужчину не однократно собирали по частям. Шрамы, рубцы, швы: следы от страшных ранений и борозды от электрокнута… И если первые были военными трофеями, последние — часть воспитательной программы.
Я посмотрел на Бэлара. Мне почему-то захотелось наброситься на него, когда я представил, как он издевался над ребёнком, полосуя его спину и грудь плетью, которая могла прожечь даже металл. Но когда наши взгляды встретились, я понял, что он не имеет к этому никакого отношения. Потому что ему самому в детстве досталось… от Хейза. Если уж этот архонт позволял себе издеваться над собственным сыном, то едва ли будет использовать гуманные методы, дрессируя «вещь».
Не знаю даже, кому мне надо возносить хвалу за то, что я не попал к Хейзу на попечение.
Спасибо огромное, что прошёл мимо, Рэймс.
Из-за таких мыслей мне было трудно следить за спаррингом, тогда как консульская свита и сам Махасим наслаждались зрелищем. Они деловито переговаривались, сравнивая физические данные и опыт соперников, оценивая каждое их движение, делая ставки. Для энитов это было частью культурной программы, выступление перед фуршетом. Для меня — бессмысленной жестокостью, которая в любом случае закончится плачевно для кого-то из бойцов: травмами… может быть, смертью.
— Твоя «вещь» в отличной форме, — обратился консул к Бэлару. — Так же как и десять лет назад.
— Вы помните тот бой?
— До мелочей.
Я прислушался, хмурясь. Я знал, что для энитов такие развлечения — рядовое явление, но никогда бы не подумал, что в них неоднократно участвовал сам Рэймс. Пусть Бэлар не наказывал его собственноручно, но он не раз бросал свою «вещь» на растерзание: врагам, другим энитам, отцу…
Почему во мне опять вспыхнул гнев, когда я представил это?
В то же время я помнил, как однажды мэтр сказал мне, что был совершенно другим до побега. Как там было? Я спросил, неужели он был таким заносчивым сукиным сыном раньше, а Бэлар ответил, что я даже представить себе не могу, каким.
Когда я попытался восстановить в памяти этот диалог, боль стиснула виски, и я вжал голову в плечи.
— …нет, они и без оружия отлично справляются, — говорил консул, а Бэлар положил ладонь мне на голову, успокаивая. Будто мог понять, почувствовать. От того, как быстро я расслабился, мне тут же снова стало страшно. — В рукопашной лучше всего проявляется реакция. Быстрая реакция — то, что я ценю в своих ликторах больше всего. Они много раз спасали мне жизнь, закрывая собой.