Рэймс даже не посмотрел в его сторону, терпеливо ожидая от меня ответа. Он хотел защитить меня. Он умолял меня ему это позволить.
Но в итоге ему это позволил мэтр.
— Ну и взгляд, Рэймс. Да ты просто сам не хочешь отдавать Габи. Я прав?
— Да. — Он больше не пытался оправдываться.
— Эгоизм в чистом виде. На главнокомандующего тебе плевать. Даже на Хейза. Жаль, что он не смог сегодня прийти… — Бэлар разобрался с застёжкой, снимая верх формы и протягивая мне. Его торс был гладким, без единого изъяна. Заметив, что я смотрю на мэтра, Рэймс отвернулся. — Выходи в центр.
— Я не стану драться, — бросил он, переча даже в этом.
— Драться? — переспросил Бэлар. Вообще-то он подразумевал простое избиение. Но так даже интереснее. — Конечно, станешь. Ты ведь не отступишь на глазах у женщины, которой так хочешь понравиться?
Рэймс, видимо, счёл, что уже проиграл в этом. Понравится мне? Не после того, как я увидел его тело.
— Это самая важная твоя битва, ты не можешь от неё отказаться. За что ещё сражаться, если не за любовь, — подначивал его Бэлар, проходя к тому месту, где ещё совсем недавно хрипел предыдущий противник Рэймса. Парня увела в медпункт расторопная «мебель» и уже вытерла настил, и я почему-то подумал, что после этого спарринга одной влажной уборкой дело не обойдётся.
— Вы — единственный, кому я не могу объявить войну, — отрезал Рэймс, проходя к своей одежде.
Эниты перешёптывались. Мало того, что отказался от стаба, так теперь ещё поворачивается спиной к иерарху. Даже если он выйдет из этого зала живым, его казнят. Казни должен потребовать сам консул, как главный свидетель его преступления… Но консул молчал, с интересом следя за происходящим.
— У тебя ещё остались принципы, которые ты не нарушил? — крикнул мэтр. — Я уверен, что нет. Ведь стоит мне сказать, что именно я дам тебе в случае твоей победы, ты тут же передумаешь.
Словно подтверждая его слова, Рэймс замер. Но не повернулся.
— Если проиграешь, вколешь себе стаб, и будешь принимать его до конца своих дней. Но если выиграешь… — Мэтр ухмыльнулся. — Как глупо поощрять такое отвратительное поведение, но если сможешь меня уложить на лопатки, я оставлю Недотрогу. Даже больше, я отдам его тебе. Сделаю только твоей «вещью». Хочешь?
Рэймс не ответил, но уже через секунду оказался возле мэтра.
А я уже через час сидел в машине консула. Как так вышло? Бэлар выиграл? Да. Рэймс проиграл? Нет.
Глядя на Махасима, который разговаривал с одним из своих ликторов, я пытался убедить себя в том, что только что проснулся. Залез по ошибке в чужую машину, прилёг отдохнуть на мягких сиденьях, и мне приснился чудовищный сон. Вроде того, что мэтр, наконец, сразился с Рэймсом, как я его и просил когда-то. Вот только всё вышло наоборот: это Рэймс дрался за меня. И дрался хорошо, оправдывая мои прошлые страхи и нынешние надежды. Да, я надеялся вопреки здравому смыслу. Я не хотел становиться игрушкой консула. Настолько, что когда мэтр победил, я сам захотел на него наброситься, и это оспорить. Всё это было чертовски нечестно. По отношению ко мне, но по отношению к Рэймсу — особенно.
Бэлар вынудил его публично сознаться в преступлениях, утопил его в грязи, морально уничтожил, потом подарил сумеречную надежду на возрождение и когда Рэймс протянул руки, чтобы забрать награду… когда он сдавил горло соперника предплечьем, Бэлар применил контроль. Никто из присутствующих этого не почувствовал, никто не заметил. Но я видел удивлённое лицо Рэймса, когда он понял, что собственное тело его предаёт. Он ослабил хватку всего на секунду, но этого хватило, чтобы Бэлар вырвался и контратаковал. Он ударил Рэймса в живот локтем и впечатал затылок ему в лицо.
— Не поднимайся, — бросил он, задыхаясь, но Рэймс заставил тело двигаться.
Бэлар вырубил его следующим ударом.
Я едва не разревелся, чем бы лишний раз доказал, что у Бэлара не такие уж и хорошие «вещи»: психованные, отказавшиеся от стаба предатели. Но моя судьба меня тогда мало волновала. Я смотрел на кровь на лице и руках Рэймса. Я хотел защитить его, забрать в безопасное место, где смог бы его утешить… зализать его раны…
Но в итоге это меня забрали, и я уже не надеялся когда-нибудь его увидеть. Я теперь — «кукла» консула, а Рэймса ждёт либо казнь, либо изгнание. Возможно, ему дадут выбирать… Мне и этого не позволили.