Предварительным этапом в формировании динамических моделей языка можно считать грамматику Панини. Для этой теории оказалось характерно понимание составленности более крупных языковых единиц из более мелких и, следовательно, понимание известной шкалы в иерархии единиц. Основными процессами языка, рассматриваемыми у древних индусов, являлись процессы построения одних единиц из других и сопутствующие этим процессам преобразования единиц при их линейной сборке" на одной временной плоскости. В целом здесь были освещены те динамические аспекты языка, которые характеризовали конструирование его синтагматически-наблюдаемых последовательностей, т.е. возможности синтагматического развертывания исходных символов. Таким образом, эта синхронная модель была линейно- или синтагматически-ориентированной.
Дальнейшее развитие динамических моделей оказалось связано с осознанием изменчивости языка во времени, с привлечением идей Гердера и Гумбольдта, с попытками, особенно в рамках компаративной грамматики, установить законы исторических изменений и переходов, при которых одни языковые формы последовательно превращаются в другие. Так, Ф. И. Буслаев писал:
Речь, теперь нами употребляемая, есть плод тысячелетнего движения и множества переворотов Определить ее не иначе можно, как путем генетическим; отсюда необходимость исторического исследования24.
Но движение в языке связано не только с его историей. Значительным достижением лингвистики явилась поэтому попытка осмыслить принципиальные различия в формах движения, наблюдаемых в эволюции языка, с одной стороны, и в его функционировании на каждом отдельном срезе его существования, с другой. Постановка вопроса о соотношении статики и динамики в истории языка и в его современном состоянии принадлежит, в частности, И. А. Бодуэну де Куртенэ:
В языке, как и вообще в природе, все живет, все движется, все изменяется. Спокойствие, остановка, застой - явление кажущееся, это частный случай движения при условии минимальных изменений25.
Бодуэном была выдвинута триада таких категорий, как "статика - динамика история". Исследование динамического начала связывается им с изучением причин изменений, с анализом условий изменчивости, т.е. с каузальным аспектом проблемы. Истории принадлежит область констатации наступивших изменений, динамика связана с причинным аспектом изменений, а статика фиксирует то, что засвидетельствовано в настоящее время.
Язык может выполнять свое назначение в обществе, т.е. быть средством общения, лишь благодаря тому, что он характеризуется относительной устойчивостью и вместе с тем относительной подвижностью во времени. Он устойчив и в основными своих чертах остается тем же самым по крайней мере для представителей нескольких ближайших поколений: иначе преемственность поколений была бы нарушена. Но, с другой стороны, он подвижен и с течением времени подвержен тем или иным изменениям: иначе он отставал бы от потребностей развивающегося общества и не мог бы в полной мере обеспечить удовлетворение этих потребностей.
У Ф. де Соссюра противопоставление статики и динамики более категорично и отождествляется с противопоставлением синхронии и диахронии. "Синхронично все, что относится к статическому аспекту нашей науки, - писал он, диахронично все, что касается эволюции"26. Динамика обнаруживается, по его мнению, только в истории языка, синхрония же тождественна статике. Именно это приписывание языку в синхронии признаков постоянства, неподвижности, неизменности, устойчивости и т. п. расценивалось Блумфилдом в его рецензии на "Курс общей лингвистики" как величайшее достоинство книги; впоследствии вся дескриптивная лингвистика ориентировалась в своих моделях на такую "неподвижную", или жесткую (rigid) систему.
В своем учении о синхронии и диахронии Соссюр исходил из положения о том, что в каждый данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему языка, и ее эволюцию; таким образом, в каждый данный момент язык есть и живая деятельность и продукт прежнего развития его системы. Отсюда следует, что в языке могут быть выделены два аспекта: горизонтальный, раскрывающий отношения между сосуществующими в языке явлениями, и вертикальный, обнаруживающий отношения между тем, что мы имеем на предыдущей и последующей стадии развития языка. Первый - горизонтальный (ось одновременности) - рассматривается синхронной лингвистикой, второй вертикальный (ось последовательности) - относится к лингвистике диахронической. Необходимость разграничения синхронного и диахронического аспектов при изучении языка обосновывалась Соссюром тем, что в противном случае исследователь не сможет охватить язык в целом, как сложную систему взаимосвязанных и взаимодействующих элементов. Это при совмещении различными точек зрения, по мнению Соссюра, так же невозможно, как невозможно, например, "рисуя панораму Альп, фиксировать ее одновременно с нескольких вершин Юрских гор"27.
Четко разграничивая и противопоставляя друг другу два указанных аспекта, Соссюр вместе с тем отдавал явное предпочтение синхронному аспекту. На этот счет им выдвигались два аргумента:
1) "синхронический аспект превалирует над диахроническим, так как для говорящих только он - подлинная и единственная реальность";
2) "это же верно и для лингвиста: если он примет диахроническую перспективу, то увидит отнюдь не язык, а только ряд видоизменяющих его событий"28.
Аргумент 1) не вызывает возражения. Действительно, чтобы пользоваться языком в повседневной практике, не обязательно знать, как складывались и изменялись в ходе исторического развития составляющие его элементы.
Что же касается аргумента 2), то в этом отношении с Соссюром можно согласиться, вероятно, только в том, что диахронический срез, проведенный через несколько синхронных состояний языка в каком-либо локально ограниченном участке его системы, позволит увидеть только ряд частных видоизменений, роль и место которых в системе языка остаются неясными. Такой подход противоречил бы пониманию сущности развития как закономерного процесса, преобразующего не только элементы, но и связи элементов друг с другом и в той или иной степени всю систему, в состав которой они входят. Само разграничение синхронического и диахронического аспектов научного изучения языка необходимо и оправдано только в качестве разумной абстракции: языковая система всегда существует во времени и постоянно в той или иной степени видоизменяется. Поэтому когда мы избираем, в частности, синхронный подход к языку, то тем самым сознательно ограничиваем поле нашего зрения, в котором оказывается лишь "моментальный снимок" языка, т.е. его абстрактная модель, представляющая интересующий нас объект в идеализированном виде, поскольку, в отличие от других возможных аспектов анализа, он рассматривается как бы в неподвижном состоянии, Соответствующая модель и является предметом синхронической лингвистики, которую интересует прежде всего то, как строится и функционирует язык в данный момент его истории.
При этом синхронная лингвистика дает также и ретроспективную и перспективную оценку тем или иным явлениям, наблюдаемым в данном состоянии языка. Однако же историзм заключается не в том, чтобы ответить на вопрос, что из чего произошло, а в том, чтобы определить "жизнеспособность" отдельных элементов языка в их соотношении с другими его элементами, в зависимости от их места и значения в составе данной языковой системы, т.е. показать "динамику в статике". Поэтому, в частности, сама постановка проблемы подобных дихотомий в языке вызвала к жизни дискуссии о сущности этих противопоставлений и возможности их истолкования в терминах оппозиции понятий социального и индивидуального, виртуального и актуального, абстрактного и конкретного, кода и сообщения, порождающего устройства и самого порождения.
Таким образом, формирование процессуальных представлений о языке оказывается связано с разграничением подвижности языка в синхронии и изменчивости в диахронии, с признанием различия форм динамики в истории и реальном функционировании языка. Соответственно тому, какой из динамических аспектов языка мы хотим описать - исторический или функциональный, можно говорить о динамических моделях синхронного состояния языка, с одной стороны, и динамических моделях его диахронических состояний, с другой. Описанию языкового прошлого служит диахроническая реконструкция, описанию его настоящего - реконструкция процессов, имеющих место в современности, в актах живой речи. Синхронная реконструкция таких актов может выступать как своеобразный методический прием, позволяющий восстановить особенности непосредственно ненаблюдаемого процесса. При синхронной реконструкции мы представляем конкретную форму в виде конечного продукта определенного акта деривации29, т.е. описываем ее как результат применения определенной операции/операций к источнику деривации и постулируя, что и источник деривации (база деривации, или его основа), и результат деривации сосуществуют одновременно. В общей формуле лингвистического изменения А R Б при диахронической реконструкции сущностям А и Б приписывается разновременность существования, при синхронной - одновременность. При диахронической реконструкции это делает исходную форму более ранней, итоговую - более поздней; при синхронной реконструкции ни одна из этих форм не обладает генетическим приоритетом, обе они выстраиваются на одной временной плоскости. Сопоставляемые формы считаются при этом связанными отношениями синхронной производности или выводимости одна из другой.