Барчишин вернулся около 21.00 и сразу, вместе с механиком, повел нас в боксы. Через зал, где над смотровыми ямами высились трамваи. Через мастерские, заставленные столами и коробками с рабочим инструментом. Мастерские представляли из себя несколько отсеков, разделенных кирпичными стенками. Один, крайний справа, вел в складское помещение. Тут были старые кресла, коробки управления, куски обшивки, ржавые колеса, ящики с подшипниками и болтами.
Следующая дверь вела в подсобку.
Барчишин щелкнул замком.
Стачколом — черные штаны, голый сухощавый торс, вздувшиеся вены - сидел в углу на деревянном стуле. Вчера его куртку и рубашку порвали. Лохмотья валялись где-то в боксах. Худая спина изгибалась дугой, позвонки выпирали. Увидев нас, он выпрямился. Свет из открытой двери залил подсобку. Стачколом прикрыл глаза пальцами. Температура была ниже комнатной. У стачколома распухла нижняя часть лица, была разбита губа и заплыл один глаз. Он медленно встал. Как ты тут, братишка, спросил Барчишин. Стачколом не двинулся с места и молчал. Барчишин подошел к нему. Ну, поостыл немного? По телу стачколома периодически пробегала дрожь. В комнате стояло несколько ящиков с запчастями. Помимо стула, на котором сидел стачколом, были еще два, сломанные, сваленные в углу. На торчащем из стены гвозде висела цепь. Стены были до половины зеленые, до половины белые. С потолка извивался оголенный провод. Механик стал рядом с Барчишиным. Пойдешь к своим и скажешь, что вы — с нами, сказал Барчишин. Ну? Че молчишь? Барчишин ударил стачколома в живот. Тот наклонился и коснулся задом стены. Бери цепь, Леша! Механик снял с гвоздя цепь. Обвил шею стачколома. Тот зажмурился и застонал. Барчишин несколько раз ударил его в живот. Механик ослабил цепь и стачколом упал на четвереньки. Механик пнул его ступней по затылку. Голова стукнулась об пол, стачколом обхватил ее и растянулся на бетоне. Пидор ебучий, сказал Барчишин.
Я заказал суши-сет, купил две бутылки «Дюэрс», три литра колы, пакет ананасового сока, шесть бананов, три больших розовых грейпфрута, две пачки «Парламента», две пачки арбузного «Орбита», коробку конфет «Вечерний Киев», сдобный рулет с вишневой начинкой, десять пакетиков кофе «Черная карта», упаковку чая «Липтон» и сахар-рафинад. Презервативы я не покупал. Все остальное — полотенца, одноразовые тапочки, зубные щетки и паста, мыло и шампунь в пакетиках - здесь было.
Я снял апартаменты на улице Михаловской, возле Майдана, на сутки, до 12.00 следующего дня. Лейла приехала в начале восьмого. Она забрала сына из школы и попросила хозяйку квартиры присмотреть за ним.
Я спустился на улицу, встретил Лейлу и рассчитался с таксистом.
Кухня и комната. В комнате — широкая двуспальная кровать, шкаф для одежды, две тумбочки, на них — ночники в форме цветов, на стене — плазма, восемьдесят шесть каналов. Кухня просторная, с кожаным мягким уголком и столом, за котором запросто могут поместиться человек шесть. Большой холодильник и коричневый гарнитур со встроенными плитой, мойкой и шкафчиками. В ванной — душевая за раздвижным стеклом, свежие полотенца, два халата. Пахнет в квартире приятно - перед нашим приходом горничная подожгла ароматизированные палочки.
- Тут только два халата, - сказала Лейла.
- Я взял с собой вещи. Буду в шортах и майке, - сказал я.
На Лейле была красная блуза и синие джинсы. Запястье очерчивал серебряный браслетик, который я подарил ей на 14 февраля. На шее, выползая из-под воротника, виднелась татуировка — красно-синее плетение с острыми концами.
- Когда она должна придти? - спросил я.
- Сказала, что позвонит.
- Может набрать ее?
- Она еще на работе, скорей всего. Давай чуть позже.
- Окей, - сказал я.
Она позвонила сама. Сразу после нашего разговора с Лейлой. Сказала, что вызвала такси, будет через тридцать минут, подъедет — наберет.
- Даня тебя встретит, - сказала Лейла.
Пока мы ждали, приехал курьер из «Мураками». Привез суши-сет. Я дал ему 50 гривен на чай.
- Как думаешь, нам хватит?- спросил я.
- Конечно хватит! А если не хватит, еще закажем.
Вскоре она позвонила. Я спустился вниз. Мы обнялись и поцеловались в щеку. Я заплатил таксисту.
На Варе была белая футболка и черный кожаный пиджак, синие обтягивающие джинсы с прорезями ниже колен и белые туфельки. От нее пахло цветочными духами, легкими, какими-то летними. Приятный запах. Лейла пользовалась более насыщенными ароматами, и этот контраст мне нравился.
Мы поднялись в квартиру.
Подруги обнялись и Лейла начала расспрашивать Варю, как дела и почему она задержалась, и Варя сказала, что у них вдруг наметился пересчет товара. Директор решил, что есть недостача, но когда пересчитали, оказалось, все в норме. Но нервы все-равно потрепал!
Я открыл коробку с суши, Лейла помыла бананы, разрезала грейпфруты и выложила на тарелку. Я отвинтил крышечку и налил виски в бокалы. Развел все три порции колой.
Выпили за встречу.
- Наконец-то! - сказала Лейла. - А ведь дано хотели, да, Дань?
- Точно, - сказал я.
- Ну, это все из-за этой работы, невозможно ничего спланировать, - сказала Варя.
- Планировать вообще ничего нельзя. Все лучшее — всегда случается спонтанно!
- Да. Все планы — херня, - сказал я. - То, что должно случится, обязательно и так случится. Ну, за вас девчонки. Рад что мы наконец-то встретились.
Я подлил в бокалы виски. Затем отправился в комнату и переоделся в шорты и футболку.
Лейла сходила в душ и вернулась в махровом халате. Кончики черных волос еще больше потемнели от попавшей на них воды.
- Идешь в душ? - спросила Лейла у Вари.
- Да, сейчас.
- Там есть халат.
- О! Хорошо, - сказала Варя, улыбнувшись.
Свет на кухне струился из четырех лампочек, ввинченных в потолок. Я щелкнул выключателем. Гореть остались только две.
Варя долго была в душе, а когда вернулась, посмотрела на лампочки: о, такое освещение… интимное…
Я подлил в бокалы виски. Мы ели суши. Лейла обсасывала дольку грейпфрута. Достала из пачки тоненькую сигарету «Вог». Раздавила капсулу у основания фильтра. Воздух наполнился мятно-табачным ароматом. Виски в первой бутылке заканчивался и я открыл вторую.
Я рассказал анекдот о том как Мойша приходит в публичный дом и просит сделать ему «минет по-еврейски». И о двух наркоманах, которые занимаются сексом, покуривая косячок. Девчонки смеялись. А потом Лейла, держа в правой руке бокал с виски, наклонилась к Варе и левой рукой приспустила халат, обнажив плечо подруги. Их лица стали серьезными. Лейла поцеловала Варю в плечо и выпрямилась. Варя слегка подвинулась к Лейле и поцеловала в губы. Обе закрыли глаза. Они прихватывали губами губы и соприкасались кончиками языков. Стало так тихо, что я услышал свое дыхание. Поцелуй продолжался. Лейла приспустила Варин халат ниже, обнажив правую грудь, маленькую, чеканную, с радужным розовым соском, накрыла грудь ладошкой. Халат соскользнул, полностью обнажив грудь, плечи и верх живота. Варя проникла ладонью под халат Лейлы и поднялась по бедру. Движения руки угадывались под тканью. Поцелуй продолжался.
Мы пошли в спальню.
Свет изливался только от плазмы на стене. Там мелькали какие-то американские поп-звезды.
Варя лежала на спине. Я целовал ее. Кончиками пальцев чувствовал ребра, проступающие под кожей, и бусинку на пупке, и тоненькую стрелочку волос вдоль лобка. Ниже была голова Лейлы, которая вначале ласкала губами клитор подруги, а потом взяла в рот член, отвердевший, словно кусок свинца. Лейла заглатывала член, скользила языком, обсасывала мошонку, собирая кожу губами и отрываясь с звонким чмоканьем. Я целовал Варины соски, живот, клитор. Лейла оторвалась от члена. Ее лицо было рядом с моим. Я целовал Варину вагину, а потом — губы Лейлы, а потом снова возвращался к вагине. Подложил ладонь под ягодицу и перевернул Варю на бок. Она перевернулась со вздохом и слабым стоном. Я приподнял ее левую ногу, и продолжал лизать клитор, а Лейла — ее лицо все так же находилось рядом и я чувствовал ее дыхание, немного виски, немного ментоловых сигарет, немного плоти - раздвинула ягодицы Вари и начала вылизывать анус. С внутренней стороны левой ягодицы было розовое родимое пятнышко. Варя стонала и сжимала член. Иногда мы с Лейлой отрывались от Вари и находили друг друга языками.