Тибор был весело возбужден — до семи часов оставался только час. В семь на перрон выйдет Эрика. А минуты тянутся удивительно медленно.
Идти было еще рано, но Тибору не терпелось. В половине седьмого он, как семафор, возвышался на перроне, оглядывая поезда. Один, другой — ее нет! Уже семь. Значит, она опаздывает. А если совсем не приедет? Мало ли что может ей помешать!
При этой мысли он затрепетал. Остановился еще один поезд — ее нет. Должно быть, что–нибудь случилось.
— Тибор! — раздался вдруг за его спиной голос Эрики. — Тибор!
Он обернулся и, мгновенно забыв все свои тревоги и волнения, схватил девушку в объятия.
— Что ты делаешь, Тибор, тут же люди! — со счастливым смехом вырывалась Эрика.
— Ну и пусть люди! — все на свете ему было сейчас безразлично. — Идем, идем отсюда! — Он схватил ее за руку, и они побежали вниз по лестнице, к такси.
— «Адлон–отель», — сказал Тибор, захлопывая дверцу машины.
Ему показалось, что они ехали всего одну секунду —» двинулись и сейчас же остановились. Тибор первым выпрыгнул на тротуар.
— А теперь рассказывай, — не то попросил, не то приказал Тибор, когда они сели в углу холла, за громадной пальмой.
— Мне нечего рассказывать, Тибор. Что ты хочешь знать?
— Расскажи о твоей жизни в Америке, обо всем…
— А я хочу говорить только о тебе. В Америку я не вернусь. Да, не вернусь, хоть бы мне пришлось за это сесть в тюрьму. Тут я по крайней мере буду знать, на сколько лет меня посадили, а там хуже, чем в тюрьме, и не знаешь, сколько времени это будет продолжаться.
— Это будет продолжаться, пока ты сможешь ставить рекорды.
— Знаю. Видела там спортсменов, вышедших в тираж. Как выжатые лимоны, голодные, несчастные, без работы! Нет, я туда не вернусь.
И вдруг она вспомнила о своем участии в махинациях Шиллинга, запнулась и покраснела.
— Ты что, дорогая?
— Нет, ничего. Мелочь… Ты очень скучал обо мне?
Безумно! Я просто не знал, что делать там, на перроне.
— Я тоже скучала… очень скучала.
Они украдкой поцеловались. Через холл, не заметив их, прошел Шандор Керекеш.
— Пойдем ко мне, — сказал Тибор, — тут даже поговорить не дадут.
— Идем.
Тибор жил в одном номере с Илоной, но сестры в комнате не было. Немного говорили они с Эрикой в первые минуты. Наконец девушка нежно отстранилась от любимого.
— Подожди, — сказала она, — нацеловаться мы еще успеем. Я должна сказать тебе что–то очень важное, но ты поклянись, что не выдашь меня.
Тибор, дурачась, встал на одно колено и поднял руку вверх:
— Клянусь!
— Нет, я не шучу, милый. Мне необходимо с тобой посоветоваться. Там, в холле, я не могла говорить — слишком много людей вокруг.
— Так ты еще никогда со мною не говорила.
— Это правда. Понимаешь, сейчас мне предстоит принять очень важное решение. Надо определить, как пойдет дальше моя жизнь. Иначе жить вообще невозможно. Решать я буду не сию минуту, но обязательно здесь, в Берлине. Ты мне поможешь?
— С радостью.
— Ну, так вот… Сначала одно небольшое, но очень важное предупреждение. Шиллинг привез на игры команду баскетболистов. Между прочим, большинство из них действительно студенты, а все остальные в нашей команде даже не очень хорошо представляют себе, что такое колледж. Но Шиллинг не совсем уверен в их победе и поэтому притащил с собою Джилькса.
— А это кто такой?
— В нашей команде он играет двойную роль. Он наверняка агент Федерального бюро расследования', но агент не умный, и все сразу его раскусили. А вторая его специальность–профессиональный костолом. Я все разузнала. Он прошел специальную тренировку и выводит самых опасных противников из строя так ловко, что никакой судья не может придраться. Я хочу, чтобы ты предупредил русских. Я ненавижу этот спорт, где все основано на мошенничестве. Я достаточно насмотрелась в богоспасаемой Америке. Хватит с меня.
— Что–то не очень я верю в это костоломство, — усомнился Тибор.
— Я тоже сначала не верила. Но если ты не предупредишь советскую команду, то во время встречи СССР и США будут жертвы. Шиллингу приказано выиграть любой ценой. Он ни перед чем не остановится.
— А сами баскетболисты — они–то что будут смотреть?
— А что они могут поделать? Тренер заменил игрока, выпустил на поле костолома, тот сделал свое дело — и все, можно продолжать матч. Это не спорт, а убийство.
— Как я тебя люблю! — порывисто обнял Эрику Тибор.
— Подожди. Я должна договорить, пока нам не помешали. У меня в Америке есть подруга — массажистка Лора Майклоу. Сейчас она тяжело больна, ей давали слишком много допинга… Я хочу рассказать о ней… Я должна сделать так, чтобы о судьбе Майклоу узнали все спортсмены мира. Более того, я ей поклялась сделать это. Ты мне поможешь?