Сейчас надо одеваться и идти в театр — в одиннадцать часов репетиция.
Плохо, невесело работать с таким настроением.
Она заставила себя одеться и пойти в театр. Там произошло все именно так, как она предвидела. Товарищи работали с-увлечением, в полную силу, и только она одна не играла, а произносила слова своей роли. И ей было больно сознавать это.
Волошина возвращалась домой, очень досадуя на себя. Все сердило ее в этот пасмурный осенний вечер. Шел дождь пополам с мокрым снегом. Холодно. Скоро зима. Актриса плотнее запахнула на себе пальто. Надо сказать бабе Насте, чтобы она достала шубу.
Уже почти стемнело, когда она пришла домой. В уютном тепле своей комнаты она постепенно согрелась и словно внутренне оттаяла. Но это продолжалось недолго. После обеда на нее снова нахлынули все те же мысли, но теперь ей приходилось думать не только о себе, но и об Ольге Коршуновой.
Ольга Борисовна и не заметила, как задремала на своей тахте, и проснулась оттого, что в передней вспыхнул свет и раздался мужской голос.
— Карцев?
Да, это был Федор Иванович, большой, массивный, как медведь, в тяжелом теплом пальто, весь запорошенный мокрым снегом. Пока баба Настя отряхивала его пальто, Ольга Борисовна встала с тахты и зажгла в своей комнате свет.
— Добрый вечер, Ольга Борисовна, — сказал Карцев. — Что у вас случилось? Вера передала мне ваше приглашение в необычайно драматических тонах. Холод на улице собачий! Октябрь, а погода как в декабре.
Й он крепко потер свои большие, сильные руки.
— Сейчас будет чай, Федор Иванович, — ответила Волошина, — согреетесь. А драматического в моем приглашении ничего не было. Просто мне с вами надо очень серьезно поговорить об Ольге Коршуновой.
— А что с ней случилось?
Разговор с первого слова заинтересовал Карцева. Он ждал его, но не думал, что все произойдет именно так.
Баба Настя принесла чай. Карцев обхватил стакан ладонями и грел их, с удовольствием ощущая тепло, потом маленькой ложечкой долго размешивал чай и глядел, как в прозрачной жидкости кружатся две чаинки, словно связанные невидимой ниточкой.
А Ольга Борисовна в это время, не спеша, не пропуская ни одной подробности, рассказывала ему вчерашний разговор. Она нарочно старалась ничего не приукрашивать, даже не показывать собственного отношения к происшедшему, чтобы Карцев мог сам подумать и решить все.
— Какой подлец этот Похитонов! — сказал он, когда Ольга Борисовна умолкла. — Да если бы меня такая девушка полюбила, я бы на седьмом небе был от счастья! А он, гляди–ка, что выдумал! Вот негодяй!
— Мне до сих пор казалось, что он честный парень.
— Может, и честный, но безвольный и слабохарактерный. Гнется, куда его нагнут, не упираясь. Но что ж нам с ним делать?
— Вот над этим я думала–думала, — призналась Волошина, — и ничего не могла придумать.
— Да, — Карцев отставил от себя пустой стакан, — придумать тут и в самом деле ничего нельзя. Сказать ей — нехорошо, а не сказать — еще хуже.
Он замолчал, и в комнате долго стояла тишина. Потом тихо зашелестел телефон — актриса не любила громких звонков. Волошина взяла трубку:
— Слушаю. Кто? Коршунова? Да, слушаю.
Большие глаза ее неожиданно расширились, рука, державшая трубку, дрогнула. Она беспомощно оглянулась на Карцева и сказала:
— Это не телефонный разговор, Ольга. Очень прошу вас, приезжайте сейчас ко мне. Хорошо. Я вас жду.
Карцев с тревогой смотрел на нее. Волошина встала с тахты, быстро прошлась по комнате….
— Она спрашивала, правда ли, что вчера Савва Похитонов говорил, что хочет жениться на ней для того, чтобы наверняка остаться в Москве.
— Кто же мог ей передать?
Волошина взволнованно ходила по комнате.
— Сейчас это не так важно, — сказала она. — Я хочу знать, что вы посоветуете мне ей ответить.
— Правду.
Это слово прозвучало веско, значительно, и против него ничего нельзя было возразить.
Карцев поднялся.
— Куда же вы? — испугалась Волошина. Ей было страшно оставаться сейчас одной.
— Я поеду. При мне у вас вообще никакого разговора не выйдет. Лучше уж поговорите без меня.
Он подошел к двери и остановился:
— А когда будете говорить с ней, думайте и о себе, Ольга Борисовна. Вам тоже есть о чем подумать.
Она не ответила, молча соглашаясь с ним. Да, она знает, о чем говорит Карцев. Они коротко попрощались. Федор Иванович вышел.
Снова наступила тишина.