Выбрать главу

Anne Dar

Сталь

Я резко распахнула глаза. Первым, что увидела, стали дата и время – неоновые зеленые цифры, мигающие на циферблате прямоугольных прикроватных часов. Впоследствии именно эти цифры я буду считать началом нового, непохожего ни на какие времена, времени.

Второе августа 2094 года, ранние пять часов, одиннадцать минут утра.

Меня что-то разбудило. Определённо точно это была звуковая волна. Может быть, гром?..

Я машинально посмотрела в панорамное окно, перед которым стояла массивная двухместная кровать, в которой я просыпалась уже шестое утро. Восход солнца, если верить всё тому же часовому циферблату, сегодня состоялся в 04:03. За тот час восхода, который я без зазрения совести, совершенно спокойно проспала, природа успела пробудиться: ранние солнечные лучи заливали боярышник и два тутовых дерева, растущие во внутреннем дворе прямо перед домом; на голом флагштоке аккуратно балансировала оляпка; за высоким соседским забором, сделанным из лакированных деревянных балок, лениво подавал голос старый пёс породы ретривер по кличке Инглинг.

Некоторое время я продолжаю лежать в постели, прислушиваясь к окружающей меня рассветной тишине, но больше ничего не слышу. Даже соседский ретривер замолчал после пяти контрольных тявканий.

Окончательно убедившись в том, что ничего не происходит, я потягиваюсь, гулко выдыхаю, сбросив с себя нагретое сонным телом одеяло, поднимаюсь с постели и направляюсь к окну. Босые ноги приятно воспринимают текстуру тёплого паркета из тика, я случайно наступаю пяткой правой ноги на приспущенные пижамные штаны и сразу же поправляю их. За окном разливается тёплый рассвет, обещающий жаркий день, ясное небо и ни единого облака или хотя бы дуновения ветра. Неужели это был гром среди ясного неба?.. Нужно будет посмотреть прогноз погоды на сегодня…

Развернувшись, направляюсь в уборную, но по пути задеваю правой ногой собственную походную сумку, собранную мной накануне. Гулко выдохнув и мысленно закатив глаза, я всё же не меняю ни места расположения сумки, ни своего маршрута.

Уже спуская воду в унитазе я понимаю, что хотя и не ощущаю ничего особенного, всё же способ моего пробуждения внёс в моё душевное состояние некий дискомфорт в виде тонкого беспокойства, хорошо маскирующегося под утреннюю сонливость. Отложив на потом момент утренней гигиены и переодевание, я спускаюсь на первый этаж и сразу же направляюсь на кухню, чтобы заварить себе лёгкий кофе. Пока ожидаю положительного результата от кофемашины, начинаю просматривать свежие публикации новостных интернет-порталов, но ничего интересного так и не нахожу, за исключением того, что сегодня ожидается +20°C без осадков и с абсолютным безветрием.

Кофемашина наконец просит меня извлечь из её грота готовый напиток, но я уже слишком сильно сосредоточена на отсутствии новостей, поэтому лишь выключаю машину и отставляю ароматное латте в сторону. Телевизор я в своей жизни смотрю реже, чем плаваю нагишом в природных озёрах, но за последние пять дней я почти сравняла этот лишённый смысла счёт. Пульт я нахожу здесь же, на кухонной столешнице, и, наконец включив телевизор, следующие пять минут пролистываю новостные каналы. Ничего существенного так и не нахожу: сплошные межгосударственные споры за территорию и власть на валютных рынках, медицинские статистики, политические дебаты, экологические предсказания и между этим всем реклама ортопедических стелек, сверхнового детского питания, бесконтактной краски для волос, нового караоке-бара в центре Осло и экспрессивные обещания туристических агентств, естественно не соответствующие реальности. В очередной раз сделав вывод о том, что телевидение беспощадно, я убавляю звук телевизора, беру свою порцию утреннего латте и направляюсь к широкой панорамной двери, чтобы насладиться утренней прохладой стоя на деревянной террасе, всё ещё покрытой тенью дома, смотря на неестественно ровный и зелёный газон, только начинающий заливаться утренними лучами солнца.

То, как сейчас ведут себя люди, стоит им только услышать гром среди ясного неба или лишь заподозрить что-то неладное, неудивительно. Я не одна такая, с этим тиком, если подобное поведение можно определить данным словом. Однажды я видела, как из-за кратковременного града в переполненном баре едва не случилась настоящая, страшная своей зрелищностью давка. Град в апреле – ничего особенного, ничего больше, но в наше время людям этого пятиминутного природного явления достаточно, чтобы начать кричать об апокалипсисе и впадать в панику. Правда очень часто бывает страшна. Все люди знают, что не готовы к апокалипсису, причём к любому его виду, без исключений, поэтому любой, даже самый незначительный намёк на подобную возможность всегда заканчивается паникой: мелкой, вроде просмотра всех новостей на всевозможных ресурсах, либо крупной, вроде давок в городских барах и метро, – но это всегда паника. Остаётся лишь надеяться на то, что я всё же не особенно подвержена всему этому бреду, разлившемуся по земному шару в виде новостных сводок о скором вымирании человеческого вида. Хотя кого я обманываю? Смысл врать самой себе? Хотя я и не вникаю в весь этот театр абсурда, я, как и все мои современники, являюсь свидетелем неоспоримых фактов грядущей трагедии и, как преимущественное большинство, надеюсь успеть состариться и умереть именно от старости до того, как этому безумному миру придёт неизбежный конец. Лет восемьдесят – неплохой возраст. Если умереть именно в этом возрасте, получается, что у меня в запасе есть ещё пятьдесят пять лет. Хотя кого я вновь пытаюсь обмануть? Зачастую мой образ жизни может организовать для меня конец задолго до моего восьмидесятилетия, и он откровенно часто рискует стать куда более красочным, чем заурядное угасание старческого тела в собственной, если повезёт, постели. Тихая смерть от старости, да ещё и в собственной постели – слишком хороший расклад. Но кто сказал, что слишком хороших раскладов не существует? Существует. Ещё как существует! Одна моя знакомая, не красавица, да и не особенно умная, пару лет назад вышла замуж за русского олигарха, уже родила от него двоих детей и сейчас постит во всех доступных ей социальных сетях свои лакшери-фотографии с яхты, дрейфующей где-то между Охотским и Беринговым морями. Неизвестно, насколько она счастлива – после свадьбы мы с ней не общались, – но я бы себе подобной жизни точно не пожелала. Муж-собственник, круглогодично запирающий тебя на яхте, подозрительно напоминающей самодостаточный город, где тебе особенно нечем заняться, кроме как рождением детей. Даже лучшим шампанским толком не насладишься, потому что ты либо беременна, либо занята грудным вскармливанием. Хуже только выйти замуж не по любви. И всё же, если обещаемый всевозможными ораторами апокалипсис вдруг начнётся с суши, собственная яхта могла бы пригодиться каждому из нас. Но только лишь в том случае, если вода не обернётся против человечества первой.