— Союз-то выбился. Но не спеши скидывать Трейнса-младшего со счетов, — потирает переносицу Льюис. — После смерти Далеона, он устроил у Аспидов переворот. Теперь от змей остались только языки, которые поняли куда ввязались и жаждут вашей королевской амнистии. Один из таких языков и поведал, что наш Дилан, за такое короткое время, стал целым Ангелом, с лёгкой подачи Тени Хьюго.
Во внезапно наступившей тишине был отчётливо слышен скрип зубов Джеймса, даже нитки на рубашке решили потрескаться от того, как налились мышцы.
— Нам же лучше, раз он решил прибиться к «Отряду Самоубийц», — страшный грудной смех отразился в солнечном сплетении всех присутствующих и осел на волосах тлеющим пеплом.
— К слову о Тени... — начал было Тревис, как Брэдли бесцеремонно прервал его.
— Какая же из него Тень? По мне так, Живой Мертвец. — На лице концентрируется ужасающее отвращение.
— Да... Живой Мертвец то у нас достаточно живуч, не находишь? — усмехается Лайнэ. — Чем Коршунов их заговаривает, что они не дохнут от двух пуль?
— Прямо-таки русский мистический целитель, — хмыкает Клайм. — Буду называть его Распутиным.
Бархатный смех мужчин обволакивает кабинет. Чувство победы клокотало в каждом из них. Ничто так не поднимало дух, как оставшиеся несколько шагов. Нужно было всего лишь как следует дунуть на карточный домик, и пластиковые карточки разлетелись бы во все стороны, потонули в весенних лужах, провалились в канализационные люки и были бы отправлены в утиль на свалку.
— Вы правы, господа. — На лице Брэдли еще живут остатки смеха. — Хьюго живуч. Живуч, и в государственной больнице. А я могущественен. — Джеймс с непринуждённым видом достаёт сигарету, поджигая её и делая затяг.
— Это очередной урок для твоей дочери? — скептически приподнимает бровь Льюис.
— Учебный семестр окончен. Начинается сессия, — хмыкает мужчина, наблюдая за тем, как бумажная оболочка обугливается, а никотиновый дым поднимается над сигаретой. — Коршунов всегда цитировал Шварца - советского прозаика. Удивительные вещи сокрыты в его, на первый взгляд, простецких пьесах. "Разрубишь тело пополам - человек околеет. А душу разорвёшь - станет послушней, и только...". — Пепел осыпается в пепельницу, постепенно размазываясь по стеклянному дну.
И Серебристому Фениксу, для которого уготована рассыпчатая серая масса, более не возродиться из неё. Останется только послушание, безразличие и страх, в котором сердце будет стучать так оголтело, что внешнего мира не услышать. Останется ониксовая пустота, в объятиях которой вечная мерзлота танцует свой предсмертный вальс под Мендельсона.
***
Ливень остервенело барабанил по грязно-синему сатину, но это не мешало Валери замереть около пустующих уличных обеденных зон Норнхилла.
Все куда-то торопились. Кто-то прикрывался тетрадками или портфелями; кто-то плащами и капюшонами; кто-то просто радовался, как ребёнок, дождю, счастливо прыгая по лужам; а кто-то не спеша перебирал ногами, скрываясь под нейлоновыми, полиэстровыми, эпонжовыми и сатиновыми куполами.
Несмотря на воду с неба, жизнь била ключом, наполняя собой даже несчастные лужи, образовавшиеся в углублениях асфальта.
Жизнь. Тёмные бровки хмурятся.
Жить и существовать - грань настолько тонка, почти невидима. Но порой, переступив её, теряешь себя раз и навсегда. И как понять, в какой именно момент ты переступаешь (а может даже и перепрыгиваешь) бесцветную нить?
Приходит ли это с совершеннолетием, когда отовсюду кричат про твою "ответственность и наказуемость" за плохие деяния и вообще за всё, что только можно вообразить? Или же это тот самый перелом, когда тебя раз и навсегда покидает кто-то из близких: будь то предательство или костлявая рука смерти? А может, когда узнаешь что-то настолько потрясающее душу, что от тебя хранили в страшной тайне? Или просто-напросто сама Жизнь с рождения установила, что ты существуешь, без права изменения статуса?
У каждого свой переломный момент: и для каждого он ужасающ, страшен, жесток. Но всё, в конечном итоге, движется к одному – к безрадостному существованию.
Оно распахнёт свои объятия, а для тебя это будет сравнимо с надвигающейся бурей, которая в этот раз точно не обойдёт стороной. Покажет, насколько красива и ярка жизнь, и ударит обухом по затылку, чтобы ты прекратил мечтать. Раз и навсегда.