—Из-за Локи, — неопределённо пожимает плечами Валери, вспоминая, как неоднозначно отреагировал на подарок Тайфер. — Ты же сам прекрасно знаешь, что он не любит никаких, даже косвенных, напоминаний о Стае. Я сняла цепочку ещё перед входом в дом, когда праздновали мой день рождения, но имела неосторожность выйти с ней к вам на балкон. И потом, он слишком странно отреагировал на неё.
— А что изменилось теперь?
— А теперь… Теперь я горжусь тем, кем я являюсь. И если у Локи осталась хотя бы капля любви ко мне, то он не рассердится.
— Так вот, что ты делаешь, — усмехается Вильям.
Валери чуть хмурится, наклоняя голову к правому плечу, делая вид, что совсем не понимает о чём говорит брат.
— Ты хочешь вывести его на эмоции. Валери, не поступай с ним так эгоистично.
— А он не эгоистично поступает по отношению ко мне? То приближается, то отталкивает, то заботится, то делает вид, будто меня не существует! — чуть повышает голос девушка, но осознавая, что перед ней стоит вовсе не катализатор её гнева, а брат, тут же тупит взгляд.
— Поверь, всё, что он делает – только для твоего блага, понимаешь? Когда всё утихнет, я даю тебе слово, ты его не узнаешь. Но только если сейчас ты возьмёшь себя в руки и доверишься ему, — глаза Вильяма упорно пытаются заглянуть в озёра сестры, но всё безуспешно. Она постоянно отводит их.
— Ладно, — выдыхает Валери, — у меня нервы шалят в последнее время. Прости, что срываюсь не тебе.
— Всё хорошо, Вэлар. Поехали? Клара готовила какой-то безумный шоколадный торт, я думаю, нам стоит попробовать, — слегка улыбается Вильям, наблюдая за тем, как Валери обнимает себя руками чуть кивая головой. — Сегодня работа подождёт.
— Да. Только я сначала заеду к Александру. Как там всё закончится, пулей к вам, — улыбается в ответ Валери, открывая дверь машины.
Вильям стоит ещё с минуту, смотря вслед удаляющимся зеркалам «Audi» цвета мокрого асфальта.
***
— Мистер Коршунов уже давно ждёт вас, — приветливо улыбается какая-то женщина с бейджем на левом кармашке – «Даяна».
Валери и знать не знала, что у Александра есть дом в Харгандере. Стены непривычным грузом давили на хрупкие плечи, а ноги отказывались слушаться, так что постоянно приходилось совершать усилие, чтобы шагнуть по светлому паркету.
В доме царила мрачная атмосфера, будто здесь давно никто не жил. Окна плотно завешаны тёмно-коричневыми портьерами, элементы декора отсутствовали, но казалось, будто бы в далёком прошлом в этом углу висела картина, а в том стояла внушительного размера ваза с ослепляющими своей красотой цветами.
— Нам сюда, мисс О'Коннор. — И Валери так хочется стереть эту сладкую формальную улыбку с её губ.
Два заячьих шага, чтобы пересечь порог, как девушка замирает на месте, безжизненным взглядом впиваясь в дубовую кровать и многочисленные провода, окольцовывающие Александра.
Она уже видела подобную картину несколько месяцев назад, и сейчас сердце стремительно трещало по ещё не зажившим швам.
Борода Александра немного отросла, разбавив привычный цвет седыми полосками, глаза его были прикрыты, а левое веко немного подрагивало, будто настраиваясь на предстоящий диалог.
— Александр, — почти шепчет Валери, что-то не позволяет голосу обрести привычную звучность.
— Валери, — его хрипотца попадает прямиком в солнечное сплетение, где сердце затаилось в мелкой дрожи.
— Прежде чем сядешь, возьми фотографию из первого ящика стола,— просит он, с трудом поворачивая голову, чтобы проследить за движениями девушки.
Валери быстро открывает ящик, но рука не спешит взять фотокарточку, так и зависнув в воздухе. Коршунов жмурится, в раскаянии дёргая носом.
Она моргает два раза, ровно столько же бьётся сердце о грудную клетку. От силы третьего удара кости стираются в пыльную крошку, а альвеолы взрывом оглушительного фейерверка осыпаются в область желудка. Острая потребность схватиться за что-то, дабы избежать падения, врезается в подкорки мозга. Валери опирается левой рукой на стол, снова разрезая разгорячённый воздух острыми ресницами, чувствуя, как они опаляются.
Первое на чём застывает взгляд – точно такая же подвеска, как у неё на шее, затем родинки на до острой боли знакомых щеках и, наконец, угольная надпись с пометкой города и года, которая окончательно вышибает землю из-под ног Валери.
— Это моя мать? И ты? Что... Я не понимаю... Я... — Валери оборачивается на Александра, но в глазах стремительно мутнеет, что не позволяет увидеть его раскаянного взгляда.
— Сядь, пожалуйста, — голос Александра отдаёт непривычной теплотой.