Влиять на настроения большой группы людей в течение почти двух предвоенных месяцев было очень трудно. Помимо того, что около трехсот тысяч человек было призвано в действующую армию, еще около двухсот тысяч гражданских лиц было эвакуировано из городов и пограничных районов. Таким образом, изрядное количество людей, оторванных от привычного окружения и живущих на временном поселении, оказались потенциально готовыми к восприятию слухов и вражеской пропаганды. Но настроения в стране, по данным организации Maan Turva, в целом оставались положительными, и политика правительства в основном встречала единодушную поддержку. Правда, высказывались также мнения, что новости односторонни, и поэтому часто слушали зарубежные радиостанции. Также эвакуированные начали со временем терять терпение и сомневаться в целесообразности этой меры. Незадолго до начала войны, 22 ноября, добровольно эвакуировавшиеся уже получили официальное разрешение вернуться домой, и школы опять начали работать. Правительство уже готовилось объявить демобилизацию, так как угроза войны, казалось, миновала.
Утром 30 ноября 1939 г. СССР начал массированное наступление на всех фронтах. Хельсинки и некоторые другие города бомбили. Несмотря на двухмесячное чрезвычайное положение, нападение было неожиданным, так как во второй половине ноября посчитали, что кризис миновал, поскольку со стороны СССР не поступало никаких новых требований и предложений по поводу продолжения переговоров.
После неуклюжего предлога в виде пограничного конфликта (который очень сильно напоминал распространяемую Германией историю о нападении поляков на немецкую радиостанцию) Сталин был готов бросить на маленького соседа всю мощь «блестящей и непобедимой Красной Армии».
Гитлеровский блицкриг в Польше основывался на хорошей мобильности и массированных бомбардировках. На Карельском перешейке, согласно планам Ленинградского военного округа, тоже собирались завершить все за 8—10 дней, после чего наступление на Хельсинки пошло бы без всякого сопротивления. Ведь не зря пакт Молотова — Куусинена должны были ратифицировать в Хельсинки «как можно быстрее».
Совершенно очевидно, что Сталин ждал от финской операции показательного успеха, который можно было бы сравнить с блицкригом его нового друга Гитлера. Всем известно, что вождь с большой иронией отнесся к предупреждению начальника генштаба Шапошникова о том, что эта операция потребует огромных усилий. Тот же Шапошников еще в начале декабря предположил, что «маршевая скорость» должна была быть в Финляндии очень большой: 4–5 километров в день была явно недостаточной.
Итак, на границе Финляндии было сосредоточено огромное количество пушек, танков и другой техники. Советская авиация нанесла удар по финским городам с целью прежде всего уничтожить стратегические объекты. К несчастью, точность попаданий была очень низкой, и первые бомбы, которые предназначались для порта Хиеталахти, попали в Политехнический институт и находящееся за ним посольство СССР.
Члены правительства Финляндии удивились случившемуся и предположили, что СССР пытается с помощью силы заставить финнов согласиться на его требования.
Но ни о каком принуждении речь уже не шла. Финляндия, по мнению Сталина, уже утратила право голоса. С буржуазной Финляндией было покончено таким же образом, как бюрократ у Салтыкова-Щедрина собирался покончить с Америкой.
С советской точки зрения, «обанкротившееся» правительство Финляндии было низложено, и народ поставил на его место свое правительство, с которым СССР теперь установил отношения. СССР признает теперь не буржуазное правительство Финляндии, а «народное» правительство, которое представляет «действительно» трудящиеся массы. Таким образом, произошло то же самое, что и весной 1918 г., когда мирное сосуществование советского правительства с буржуазной Финляндией продолжалось лишь около месяца, после чего было признано красное народное правительство.
Советская пропаганда представляла события так, что речь идет вовсе не о войне, а лишь об оказании помощи «правительству» Куусинена, и подчеркивала, что «Финляндской Демократической Республике» передаются огромные территории в Восточной Карелии. Красная Армия обязалась помочь Куусинену и его «народной армии» расправиться с бандитами, представляющими низложенное правительство, и все это делалось по просьбе народного правительства. О русском империализме не могло быть и речи, так как СССР не только не стремился захватить чужую территорию, но, напротив, отдал часть своей территории Финляндии. По этому сценарию финские события — это революция. Такое объяснение предлагалось всему миру, и кое-кого оно устраивало. Одним из таких людей был член верхней палаты английского парламента Притт, успевший даже написать об этом книгу.