Таким образом, в советской пропаганде Финляндия изображалась как страна белого террора, в которой народные массы поднялись на восстание против «плутократического» правительства и его «палача» Маннергейма и привели к власти Куусинена.
Некоторые иностранные наблюдатели, которые знали, что в Финляндии в 1918 г. шла кровавая гражданская война, в которой белой армией командовал генерал Маннергейм, верили — будто бы обоснованно — в то, что у Куусинена в Финляндии было много сторонников.
Но рапорты о наблюдении за общественным мнением свидетельствуют, что дело обстояло иначе. Народ был даже более единодушен, чем многие финны могли себе представить. Одной из причин было качество советской пропаганды. Она была слишком примитивной, чтобы быть правдоподобной. Окончательно веру в нее подорвали советские бомбежки финских городов, от которых СССР отказывался.
В момент смертельной общенациональной опасности, которая была вполне конкретной для руководящих некоммунистических политиков, а также и многих считавших себя коммунистами, широкие слои населения публично выражали свое мнение о том, что происходит. Например, по радио выступали многие известные финские социал-демократы. Во время Зимней войны социал-демократы значительно сблизились с буржуазными кругами Финляндии. С другой стороны, в январе 1940 г. финские работодатели согласились заключить коллективные трудовые договоры с профсоюзами, от чего они раньше отказывались.
Положение Финляндии выглядело безнадежным в том смысле, что не предвиделось никакой перспективы для ведения переговоров. Ведь противник даже не признавал того, что находится в состоянии войны с Финляндией. Было лишь две возможности: сдаться или воевать. Символические ценности, о которых говорилось в приказе Маннергейма, то есть дом, вера и родина, были центральными темами отечественной пропаганды. Наряду с этим, Финляндию представляли как защитника всей западной цивилизации от большевистских варваров.
Дух сопротивления легко было поддерживать совершенно реалистическим описанием того, что ждало финнов под властью большевиков, так как в предшествующие годы жертвами сталинского террора стали финны по другую сторону границы. Правда, существовала возможность того, что люди поддадутся страху или утратят боевой дух. Но изучение настроений, однако, показывало, что таких признаков было очень мало, даже весной, когда началось развернутое наступление советских войск. Довольно неожиданно вера финнов в силу своего оружия очень сильно окрепла. По большей части это объяснялось тем, что о действительном состоянии Красной Армии не было реального представления. Правда, русофобская пропаганда в духе АКС, которая с конца 1930-х гг. стала более наглядной, частично подготовила финнов к мысли о том, что против СССР можно выстоять. Вышедшая перед самой войной книга Вольфа Халсти содержала совершенно достоверные аргументы на этот счет. Здесь уместно будет привести народное выражение: «Один финн стоит десяти русских». Оно было хорошо известно и русским, и поэтому в первые дни войны его со злорадством вспоминала советская пресса, рассказывая о шквальном огне советской артиллерии по позициям финнов.
К вражеской пропаганде в Финляндии успели подготовиться в мирное время. Она поступала в Финляндию в виде листовок и по радио, когда велась на волнах финских радиостанций. Но подавляющее большинство финнов относилось к ней с насмешкой, и она работала против себя. Хотя ее содержание и было, мягко говоря, сомнительным, ее все же не следовало полностью сбрасывать со счетов. Тем не менее она настолько противоречила финской действительности, что ее опровержение не требовало больших усилий. Ну а в Государственном информационном центре для контрпропаганды по радио использовался народный персонаж, хорошо известный по отечественным фильмам плут Лапатоссу, «начальник по разоблачению лжи», который в народном стиле ругал Молотова за вранье и представлял всю официальную советскую пропаганду в смешном виде.
Официальные цели советской пропаганды, направленной на Финляндию, состояли, согласно советскому документу, в том, чтобы: